И обожал охоту.
Араун знал его излюбленные места в Аннуине, где Пвилл постоянно выслеживал и гнал оленей. Это были знаменитые Серебряные леса. Теперь оставалось подстроить встречу, а заодно и обстоятельства, после которых Пвилл… будет ему должен.
И вот, когда бог деметов снова пустился за оленем, сотрясая резвой, но тяжёлой поступью своей все Серебряные леса окрест, Араун уже был неподалёку. Взмахом руки он послал своих красноухих гончих за добычей. Конечно же, Пвилл, увидав, как чьи-то чужие псы не без удовольствия дерут заветную белоснежную тушу, тут же принялся их отгонять.
– Эй! А ну пошли прочь! Это моя дичь! Ишь, рычат! Прочь отсюда, я сказал! И где только ваш хозяин бродит!..
Конечно, Пвилл знал, чья это свора. Правда, он полагал, что гончие Аннуина отвлеклись от выслеживания заблудших душ, а сам Араун, как обычно, чем-то занят и пребывает где-то далеко. Наблюдая, как Пвилл попался в расставленные силки, Мрачный решил, что настал черёд его явлению.
– Ну всё, смуглый, ты попал, – Араун, не сбавляя шага, направился прямо от своего укрытия к крякнувшему от неожиданности Пвиллу и навис над ним, коренастым, всей своей рослой фигурой.
– Э-э, почему же я попал?! – бог деметов решил просто так не сдаваться.
– Не «почему», а «куда», – поправил его Мрачный. – В историю ты попал, в историю. Ты зачем же моих псов обидел? Что они тебе такого сделали, раз ты их добычи лишил?
– Это моя добыча! – возразил Пвилл.
– Чем докажешь?
– Я её преследовал.
– Свидетели есть?
– Э-э, – на всякий случай огляделся Пвилл, но никого не нашёл. Даже Маленький народец, который порой так и норовил подставить подножку какому-нибудь охотнику, и тот разлетелся-попрятался: ни одной шаловливой мордочки, ни одного крылышка из-за травинки не видать.
– Ну вот, тогда ты мне должен. Вернее, не мне, а моим собачкам.
– Это как это?
– Очень просто и очень по справедливости. Ты не дал им восполнить силы перед очередным забегом за душами. Поэтому они плохо сделают свою работу. Значит, их работу должен сделать ты.
– Гоняться за душами?!
– Не совсем. Не столько гоняться, сколько… выгонять.
***
– Придёт, как думаешь? – спросил Араун у Скатах.
– Не уверена, но полагаю, что да, придёт. Всё в нашем мире, – задумчиво произнесла Скатах, – делится начетверо. Абсолютно всё. Есть то, что есть. Есть то, что лучше, чем есть сейчас. Есть то, что хуже, чем есть сейчас. И есть то, что всегда в тени. Что-то из этого и должно повлиять на решение Пвилла. Только давай мы с тобой на всякий случай подготовимся.
И она резко, до искр, чиркнула ногтями левой руки по темно-серой податливой породе скал, предварявших проход к Мосту лезвия из мира людей, и бросила скальную пыль себе под ноги. Небольшой светящийся вихрь, поднявшись с земли, отзывался легким звоном и еле слышным шипением. Скатах повела рукой, и вихрь закружился быстрее. Наконец он рассеялся, и на том месте возникла фигура, как две капли воды похожая на Арауна, но буквально источавшая сияние и всё буйство красок весны и лета.
– Что это?
– Не «что», Араун, а «кто». Это твоя тень.
– Тень?!
– Да, Араун, вот такая у тебя тень. Обратная сторона тебя самого, – как бы походя заметила Скатах. – И, так как ты у нас – Мрачный, назовём его, например, Яркий. Или Летний. Вот такой у нас будет Летний парень. Пока Пвилл его не победит.
– Зачем? – не понял Араун.
– А как же стать владыкой Аннуина без испытаний? И как стать твоей новой тенью, не победив прежнюю?! – воскликнула Скатах. Испытания, вернее, их устроение, были и остаются смыслом её бытия. – Только ты скажи этому Фир Болгу, чтобы не добивал противника. Ибо второй, решающий удар придётся уже по тебе.
Тень придумала новую тень,
Нанизав на жизни плетень,
Тень противника, тень испытанья,
Чтобы в новую тень – напрямки,
И шаги неслышны и легки,
Испытавши силу руки
Неиспытанным прежде сознаньем.
– Сдаёшься?! – разгорячённый Пвилл навис над яркой тенью Арауна, готовясь нанести поверженному врагу решающий удар.
– Сдаётся он, сдаётся, – снова появился перед богом деметов Мрачный. – Всё, Пвилл, всё закончилось. Посмотри на меня, дыши ровнее, глубже. Ты молодец. Теперь ты – тоже владыка Аннуина.
– Хорошо, – сказал Пвилл. – Хорошо, что теперь мне не нужно больше играть под дурачка. Тень твою я прибил немного, поэтому теперь сам стану твоей тенью. Пусть даже на год и день или сколько там тебе нужно будет помогать, уже потом решим.
Араун опешил.