– Дядя Мрачный, – спросила Гвенддид, – а ты какой хочешь подарок?
– Дети, время, проведённое с вами, – лучший подарок мне. Я даже не думал, что с малышами так забавно возиться. Старею, наверное…
***
– Время. Кто-то считает, что оно есть всегда. Кто-то полагает, что его нет вовсе. Иные мечтают преодолеть ту пору, в которой находятся. Но есть и те, кто жаждет повернуть всё вспять и начать заново. Только никто не решается.
– Почему?
– Потому что никто не знает, что из этого получится, Мирддин. Даже древние. И это моё вам последнее, двенадцатое наставление.
– Что-то я ничего не понял…
– Совсем ничего? Мне начать заново или, наконец, Мирддин ап Морвран, займёмся твоим Кромм Дувом?
– Почему это сразу моим?
– Потому что я покажу тебе, как возыметь над ним власть. Начнём завтра. А теперь, оба-двое, спать.
***
– Дядя Мрачный, я вот никак не могу додуматься…
– Это неудивительно, мой друг, у тебя порой с этим проблемы.
– Да нет же, подожди, я про другое… Чего ты издеваешься?
– Наверное, волнуюсь. Ну, говори, что у тебя за вопрос?
– Я… в общем… уже столько раз стирал границу между собой и миром… Тренировался потому что.
– Знаю. И в чём же дело?
– И Горбун – я же слышал во сне его голос – за все эти разы так и не вышел во внешний мир. Почему?
– Потому что я очертил внутри тебя границу. Поэтому Кромм и выйти не мог, и тебе докучать. Но сегодня ты этот защитный круг разомкнёшь.
– И-и-и… что потом?
– Мирддин, доверься мне, неугомонный. А мы с Гвенддид тебе поможем. Правда, Гвенддид?
– Ну, да, наверное.
Мы вышли на пустой узкий тракт, рассёкший густой зимний лес. Высоченные деревья нависли аркой ветвей над дорогой. Стояла звенящая тишина.
Араун присел передо мной и посмотрел прямо в глаза.
– Вот что ты сделаешь, малыш. Сейчас я покажу тебе, где находится круг, в котором заключено Безумие Кромма. Мы с тобой войдём туда и кое-что сделаем. А потом освободим тебя от него. Договорились?
– Ага.
– Тогда закрой глаза. Идём. Так, хорошо. Видишь эту белую черту? Сотри её в этом месте.
– Не выходит.
– Мирддин, это ты, это твой мир, и ты здесь хозяин. Как я – в Аннуине. Там, где есть черта, её быть не должно. Всё в твоей власти, и ты ничего не боишься. Приступай!
Я, конечно же, боялся, но делать было нечего. Я коснулся белой полосы под ногами и провёл рукой. Черта исчезла.
– Прекрасно, – произнёс Араун. – Теперь идём дальше. А вот и он!
Старый чёрный уродливый Горбун пинал босой ступнёй ствол сухого поваленного дерева. Увидел меня, зло взглянул исподлобья.
– Пришёл наконец?
Я замер. Позади меня возвышался Араун.
– Пришёл-пришёл, – ответил он за меня. – Пришёл, чтобы тебя отсюда выгнать!
– А я и рад! – засмеялся Кромм. – Ну что, отпускаете?
– Да, сейчас кое-что сделаем и отпустим, – сказал Араун. – Ну-ка, малыш, проведи черту через него вот так и вот так.
Серебряный луч выпорхнул из моих ладоней и пронзил Горбуна сверху донизу.
– Проклятье! – он не ожидал этого. Кромма скорёжило, он выгнулся дугой назад до той степени, что, казалось, огромный горб его треснет и раскрошится на кусочки.
– Так, прекрасно! – подбодрил Араун. – Теперь – по горбу!
Ещё один луч пролёг границей через Кромма. Следом – ещё один.
– Что ты творишь?! – завопил Горбун так, что аж уши заложило. – Сейчас я вам! – и он двинулся вперёд.
– Что, горбатый, наружу хочешь? – подзадорил его Араун.
– Хочу!
– В другого, может, вселиться хочешь?
– Хочу!
– Мирддин, – произнёс Мрачный вполголоса, – видишь, как он медленно движется? У нас есть время. Убери-ка ненадолго границу меж собой и миром. Так, хорошо. Гвенддид! Слышишь ли ты меня? Помнишь, как мы договаривались?
– Да, помню! – извне отозвалась сестра.
– Сейчас!
Напрягшись для решающего прыжка, Горбун всё-таки произвёл его и с диким ором покинул меня.
– О, девочка! Я тебя помню!
– Гвенддид, давай! – воскликнул Араун, и тут же мне: – Мирддин, закрывай свой предел!
Проносясь из внутреннего себя вовне, я попутно, даже не задумываясь ни на мгновение, снова проложил рубеж. Как я понял потом, Гвенддид по первому слову Арауна стёрла свой предел, а по второму – тут же закрыла его. И Кромм Круах оказался посреди лесного тракта в Аннуине. Но это был уже не тот Кромм, которого я только что зрел внутри себя и которого я помнил после памятной встречи у входа в обитель Кальех. Перед нами на непонятно откуда взявшемся чёрном, как ночь, скакуне гарцевал некто – облачённый в чёрные одежды скелет, державший в правой руке собственный светившийся изнутри череп, в левой, как хлыст – хребет, зловеще звякавший костями.