Последнее заявление вызвало вихрь возгласов ужаса и протеста. Рыцари Малекита развязали свертки и бросили их содержимое на стол: корона и плащ из перьев Бел Шанаара.
Взметнув кулак, вскочил с места Элодир.
— Где мой отец? — выкрикнул он.
— Что сталось с Королем-Фениксом? — подхватил Финудел.
— Он мертв! — рявкнул Малекит. — Убит слабостью собственного духа.
Тиринор задохнулся от панического страха, крик отчаяния застрял в горле. Он обернулся к Каледриану. Тот побледнел, крепко сжав зубы и стиснув кулаки.
— Этого не может быть! — выкрикнул Элодир сдавленным от ужаса и гнева голосом.
— Может, — ответил Малекит со вздохом и вдруг наполнился скорбью. — Я обещал искоренить эту мерзость и был потрясен, узнав, что моя мать — один из главных ее создателей. С того момента я решил, что никто не будет вне подозрения. Если так был засорен Нагарит, то и Тиранок мог не избежать заразы. Я задержался с приездом из-за расследования, показавшего, что среди приближенных Короля-Феникса могли быть последователи еретиков. Расследование велось осторожно, но тщательно, и представьте себе мой ужас, невозможность и нежелание верить, когда вскрылись улики, обличающие самого Короля-Феникса.
— Какие же это улики? — крикнул Элодир.
— В покоях Короля-Феникса нашли талисманы и фигурки идолов, — спокойно ответил Малекит. — Поверь мне, когда я говорю, что почувствовал то же, что и ты. Я не мог подумать, будто Бел Шанаар, мудрейший из наших князей, вот этим советом избранный править, мог так низко пасть. Не желая действовать поспешно, я решил предстать перед Бел Шанааром с этими уликами — в надежде, что здесь какое-то недоразумение или же подлог.
— И он, конечно, все отрицал? — спросил Батинаир.
Тиринор не мог поверить своим ушам. Он хотел было встать, но Каледриан придавил его к креслу.
— Смотри на рыцарей, — сказал он.
Тиринор глянул на облаченных в черное рыцарей Анлека. Они отступили назад и заполняли теперь дверной проем своими телами в доспехах, посверкивая глазами из-под забрал высоких шлемов и сложив руки на резьбе нагрудников.
— Он признал вину. Видимо, некоторые эльфы моей свиты были затронуты этим влиянием и оказались заодно с узурпаторами Нагарита. Я им доверял, а они предупредили Бел Шанаара о моих находках. Тем же вечером, не более семи дней назад, я вошел в его покои, чтобы обвинить его прямо в лицо. И нашел его мертвым, с ядом на губах. Он поступил как трус и оборвал собственную жизнь, чтобы не выдерживать позор допроса. Своей рукой он лишил нас доступа к планам сект. Боясь, что не сохранит их секретов, он взял их с собой в могилу.
— Никогда бы мой отец так не поступил! Он верен Ултуану и его народу! — крикнул Элодир.
Тиринор был с ним согласен, но увидел, глянув на Каледриана, что тот совершенно не слушает Малекита, а обводит глазами князей, определяя их реакцию.
— Батинаир с Малекитом, — прошептал Каледриан, тихо отодвигаясь на кресле от стола.
— В каком смысле? — спросил Тиринор тоже шепотом, но ответа не получил.
— Я тебе очень сочувствую, Элодир, — говорил тем временем Малекит. — Разве не предала меня моя собственная мать? Не испытал ли я того же обмана, той же мучительной боли, которой терзается сейчас твой дух?
— Должен признаться, и я нахожу случившееся… сомнительным, — сказал Тириол. — Слишком… удобное время.
— И даже в смерти Бел Шанаар препятствует нашему единству, — возразил Малекит. — Если мы будем бесконечно обсуждать, кто тут прав и кто в чем виноват, воцарятся раздор и анархия. Пока мы будем спорить, культы наберут силу и захватят ваши земли, и вы все потеряете. Они едины, мы расколоты. На созерцание и размышления нет времени, надо действовать.
— И каких действий ты от нас хочешь? — спросил Хиллион, один из князей Котика.
— Надо выбрать нового Короля-Феникса! — объявил Батинаир, не давая Малекиту времени ответить.
Раздались возгласы и крики, князья вскакивали, размахивали руками и орали друг на друга. Малекит на все это смятение глядел с непроницаемым лицом. Тиринор проследил направление его взгляда — князь смотрел на священное пламя.
— Хотел бы я, чтобы Имрик здесь был, — сказал Тиринор с искренним сожалением.
— Прекратить шум! — заревел Каледриан, встав с места. — Всем успокоиться!