Звуков битвы не было, и через некоторое время проводники вернулись, и с ними третий, тот, которого посылали разведать, что за дым. Они привели с собой еще одного эльфа, в серебристых доспехах.
— Это кто такой? — спросил Корадрель.
— Я его знаю. — Имрик сунул меч в ножны. — Это Каратриль, герольд Короля-Феникса. Ему можно доверять.
Крейсийцы все же продолжали внимательно следить за идущим к лагерю герольдом. За ним показались воины с эмблемой Морской Стражи на щитах.
— В эту ночь сюрпризов такого я ожидал менее всего, — сказал Корадрель. — Что привело герольда Короля-Феникса в глушь лесистых гор Крейса?
— Мрачные события разыгрались в Ултуане, — ответил Каратриль. — Бел Шанаара больше нет, и многие наши князья убиты на острове Пламени. Малекит пытался стать Королем-Фениксом, и его сожгло пламя.
— Каледриан? — спросил Имрик с тяжелым от предчувствия сердцем.
Каратриль склонил голову.
— Твой брат среди убитых, — ответил он. — Но Тиринор жив.
У Имрика пересохло во рту. Вспыхнуло воспоминание, как ему сообщили о смерти отца и передали его меч Латраин. Сердце ухнуло в пропасть, когда он осознал, что Каледриан мертв, и пропасть стала глубже, когда он понял, что теперь он — правитель Каледора.
Каратриль поманил к себе одного из своих воинов, и тот поднес ему сверток в навощенной коже. Герольд взял его и подал Корадрелю.
— Это для тебя, — сказал он, опустив глаза.
Корадрель взял его и открыл. Внутри было сложенное знамя, красное с белой вышивкой: львиная голова и боевой топор. Его двойное лезвие было как крылья серебряной бабочки, отороченные развилками молний.
— Ахиллар, знамя Крейса, — сказал Корадрель сдавленным голосом и посмотрел на Каратриля. — Где мой брат и мой племянник?
— Тоже убиты. — Каратриль торжественно поклонился. — Теперь ты правящий князь Крейса.
Стоны отчаяния послышались от других крейсийцев. Некоторые произносили богам обеты найти совершивших такое преступление.
— Наггаротты показали свои истинные цвета, — сказал Каратриль в ответ. — Это рыцари Анлека убили столько эльфов в храме Азуриана, и у меня есть достоверные сведения, что Морати освобождена и вернулась в Анлек.
Каратриль сунул руку под мантию и достал сложенный лист пергамента. Его он отдал Имрику. Тот непонимающе глядел на письмо. Подавив горе, что поднималось в нем как вода, он обратил испытующий взгляд на Каратриля.
— Бел Шанаар написал это тебе перед смертью, — объяснил герольд.
— Печать сломана, — сказал Имрик, разворачивая письмо.
— Тириол велел мне вскрыть его, — ответил Каратриль. — Сперва прочти письмо, потом услышишь, что еще мне велено тебе передать.
Имрик быстро пробежал взглядом письмо, ничего не говоря. Его содержание неожиданным не было, хотя оно оказалось более пророческим, нежели, вероятно, ожидал сам Бел Шанаар.
— Ну и что же еще? — спросил Имрик.
— Уцелевшие князья, Тириол, Финудел и еще некоторые решили, что Королем-Фениксом должен стать ты. — Герольд посмотрел на Корадреля. — Они не ожидают возражений от других князей.
— От меня их не будет, — сказал крейсиец.
— Времена отчаянные, — сказал Каратриль. — Положение изменилось. Ты не нужен Ултуану как полководец, ты ему нужен как король.
— Почему? — спросил Имрик.
Каратриль не ожидал такого вопроса и задержался с ответом.
— Ты лучший из всех князей, и тебя поддерживают равные тебе, — сказал герольд. — Каледор остается сильным, и эта сила тебе будет нужна. На твой зов приходят драконьи князья.
Имрик кивал, соглашаясь с каждым пунктом.
— Никто из уцелевших князей не может сравниться с тобой, Имрик. Остальные все убиты, все сильные Ултуана, кроме горсточки. Трон Феникса пуст, корона без хозяина, княжества в беспорядке.
— Плохо, — сказал Имрик. — Очень плохо.
— Что с нами станется? — спросил Корадрель. — Малекит мертв, Морати снова правит в Нагарите, князья перебиты, и убийцы действуют из тьмы?
Имрик посмотрел на других эльфов, увидел у них на лицах страх и надежду. Не было на свете более высокого призыва и более великого долга, чем тот, что просили его принять на себя.
— Что теперь будет? — спросил один из крейсийцев.
Имрик сделал глубокий вдох и кивнул, выражая Каратрилю и Корадрелю свое согласие. Его твердый взгляд встретился с устремленными к нему взглядами окруживших его эльфов, и он ответил на вопрос, который был на уме у каждого: