— Война.
Глава девятая
Из пламени
Не было тех торжеств, которые сопровождали коронацию Бел Шанаара. Святилище Азуриана было почти пустым: верховный жрец Миандерин и его служители готовили церемонию, пока Имрик ждал с князьями-правителями, пережившими бойню, и преемниками убитых. Но отсутствие одного из них было заметно: никто не представлял Тиранок. Туда посылали сообщения, но ни слова в ответ не услышали о преемнике Бел Шанаара. Наследником его был Элодир — до своей смерти от рук Батинаира.
Корадрель приехал на юг с Имриком и Каратрилем, сопровождаемый несколькими сотнями крейсийцев, набранных им из горных деревушек вокруг Тор Акара. Имрик, не доверяя больше никому, назначил воинов в львиных шкурах своей личной охраной — в признание их заслуг в битве против убийц. Он назвал их Белыми Львами Крейса, и весть об их храбрости быстро разошлась среди нескольких тысяч эльфов, охраняющих остров Пламени. Вместе с ними стояли молчаливые воины из гвардии Феникса. Их число уменьшилось, многие погибли от ножей наггароттов и сектантов в битве за стенами храма, пока внутри него шла бойня.
Имрик заметил среди стоящих у дверей воинов герб капитана гвардии Феникса и подошел к нему, оставив других князей.
— Твой орден прочел тайны, хранящиеся в зале Дней, — сказал Имрик. — Жизнь каждого Короля-Феникса написана там огнем на камне.
Капитан промолчал, не изменившись в лице.
— И ты прочел там судьбу Бел Шанаара?
Капитан не ответил, но взгляда не отвел.
— Моя смерть тоже написана там пламенем? — спросил Имрик.
И снова капитан ни словом, ни жестом не выразил согласия или отрицания. Имрик схватил капитана за золотую застежку плаща.
— Что толку от мудрости Азуриана, если ты держишь язык за зубами?! — рявкнул он. — Молчишь, пока наш народ сам себя истребляет!
— Он тебе не ответит, — донесся голос Миандерина. — Умрет, но ни слова не проронит. Отпусти его, Имрик, и веди себя, как подобает королю. Не нам знать волю Азуриана, тем более пытаться обойти ее. Судьба исполнится в любом случае.
Имрик разжал руку и пошел обратно в храм, думая, есть ли способ как-то избежать предопределения, начертанного на стенах зала Дней.
На лицах собравшихся эльфов было написано ожидание, и лишь Тириол слегка улыбался — видимо, его позабавила вспышка Имрика.
— Сегодня Имрик умрет, — объявил Миандерин, жестом подзывая всех присутствующих собраться возле вечного пламени Азуриана. — Подобно Аэнариону и Бел Шанаару, он пройдет сквозь пламя и будет уничтожен волею Азуриана, чтобы возродиться снова Королем-Фениксом.
— Если мне надлежит умереть, то имя мое умрет со мною, — сказал Имрик, заработав гримасу недовольства от верховного жреца. Не замечая досадливого вздоха Миандерина, он продолжал: — Имрик не поведет наш народ к спасению. Я стану Каледором — в честь моего деда и княжества, что меня взрастило. Войдет в пламя Имрик, выйдет из него Каледор.
— Можно продолжать? — спросил Миандерин.
Имрик кивнул.
— Сегодня мы коронуем нового Короля-Феникса, выбранного князьями Ултуана первым среди равных.
— Все уже? — спросил Имрик и направился к пламени.
Миандерин поспешил за ним, махая рукой служителям, чтобы зажгли курильницы и начали распев. За два шага до пламени верховный жрец успел поймать Имрика за рукав.
— Еще нет, — сказал он.
Отступив назад, он начал шепотом произносить слова заклинания. Имрик стоял, глядя в пламя Азуриана.
В нем не было жара. Кожу покалывало магией, Имрик чувствовал, как сплетаются вокруг него заклинания жрецов. Руки и ноги похолодели, сердце забилось медленнее.
Подошли два служителя и застегнули поверх наплечников брони длинный плащ из перьев. Имрик глубоко вдохнул, посмотрел на Миандерина, и тот кивнул в ответ.
Имрик шагнул в огонь.
Пламя горело вокруг, полностью охватывая тело и дух. Боли не было, не было вообще никаких ощущений. Имрик чувствовал себя призраком, отделившимся от смертного мира. Он все еще слышал пение жрецов, но мелодия изменилась, тон стал выше. Он мог бы поклясться, что слышит тысячу поющих голосов.
Имрик не видел ничего, кроме многоцветного огня. Он сам из этого огня состоял. Поднял ладонь к лицу — и не увидел ничего, кроме пляшущего пламени.
Может быть, он уже умер.
Плащ ощущался как крылья, он поднимал вверх, сам возносимый пламенем. Имрик закрыл глаза, но ничего не изменилось: он по-прежнему видел это пламя. Будто легкий ветерок овевал его, нежные прикосновения уносили кожу, мясо, кости, оставляя тонкий пепел, и без малейших неприятных ощущений. Наверное, все это он только себе вообразил.