Около семи часов вечера Лариса закончила накрывать стол, поставила свечи и поторопилась привести себя в порядок: быстро приняла душ, надела купленное сегодня красивое бельё и любимое тёмно-синее приталенное платье. В восемь часов она сидела на кухне и обеспокоенно смотрела в окно. Глеб должен был прийти тридцать минут назад. «Пожалуйста, только бы с ним ничего не случилась», – молилась она, пытаясь дозвониться, но его мобильный не отвечал. К полуночи Лариса совсем извелась, позвонила всем его друзьям и знакомым, но никто не знал, где Глеб. От переживаний и разыгравшейся мигрени её несколько раз вырвало, а сердце билось как пойманная птица. Чтобы хоть как-то успокоиться Лариса открыла коньяк и залпом выпила полстакана. Огненная вода обожгла её желудок, разлилась по венам, даруя приятное тепло и странную уверенность, что всё непременно образуется. Новая порция коньяка чудесным образом вылечила головную боль и усмирила страх за любимого. Прикончив полбутылки, Лариса упала на диван и забылась сном.
Утреннее пробуждение было неприятным. Настолько плохо она себя ощущала, только придя в себя после нападения. В горле царили сухость и противная горечь, язык опух, голова гудела как чугунный колокол, а тело, словно пластилиновое, отказывалось её слушаться. «Ну, я вчера и наклюкалась, – мысленно вздохнула Лариса. – Я так со студенчества не напивалась… Но повод был и не шуточный. Где же ты, Глеб? Что происходит?». Она с трудом поднялась, в глазах потемнело, накатила тошнота, пришлось срочно ложиться обратно.
– Больше в рот ни капли не возьму, – прошептала Лариса, закрывая глаза.
Ожил мобильный телефон, заполняя комнату жизнерадостной мелодией. Женщина поморщилась и потянулась за ним.
– Да, – ответила она хриплым незнакомым голосом.
– Лариса? – неуверенно начал Глеб.
– Милый, о боже, где ты?! – воскликнула Лариса, разом почувствовав себя лучше. – Я тут чуть с ума не сошла.
– Прости, – еле слышно отозвался он. – Я не должен был так… Просто у меня духу не хватило признаться.
«Признаться, – загудело в её голове. – Только не это. Я не смогу без него». Она понимала, что не в силах остановить готовый вырваться страшный приговор, но всё же с отчаянием выдохнула:
– Я люблю тебя.
– Понимаю, – отозвался Глеб, и, несколько секунд помолчав, продолжил: – Поверь, мне тоже тяжело, но любви не прикажешь.
«Не прикажешь, – мысленно согласилась Лариса. – Если бы я могла управлять глупым сердцем, то ни за что бы не разрушила семью. Всё-таки у нас с Николаем было много хорошего».
– За что? – прошептала она, сдерживая рвущиеся наружу слёзы.
Глеб тяжело вздохнул и ответил, словно неразумному ребёнку:
– Лариса, я любил тебя, но потом всё пропало. Не знаю, может, на самом деле я не был готов к семейному быту и постоянным сложностям. Я хотел спокойной счастливой жизни, а с тобой одни головняки.
«Оказалось, я сама виновата», – подумала Лариса и положила трубку, сил продолжать разговор не осталось. Ей хотелось лишь одного — забыться.
Череда дней растянулась в одну сплошную серую полосу, где горечь водки притупляла боль, усмиряла сожаление и погружала в мир, где она могла справиться со всем. Главное – вовремя выпить лекарство…
– Мама, – донесся до Ларисы голос дочери. – Почему у тебя дверь открыта? Мне Глеб позвонил, попросил тебя проведать. Вы что поссорились? Ты где?
Лариса поморщилась, громкие звуки взрывались болью в голове, с неудовольствием пошевелилась на диване и с трудом разлепила глаза. Ей необходимо быстрее принять вертикальное положение и выпроводить дочь отсюда.
– Мамочка, – растерянно пробормотала Алёна, заходя в гостиную и разглядывая царящий бардак и особенно ряды бутылок. – Что происходит?
– Ничего, – хрипло каркнула Лариса. – Всё нормально. Иди домой.
– Ты из-за этого козла пьёшь?! Совсем с ума сошла? Да чёртов альфонс мизинца твоего не стоит!
– Тише, – взмолилась Лариса. – Башка гудит. Принеси воды, пожалуйста.
Алёна побежала на кухню и закричала оттуда:
– Мама, ну ты и грязь развела. Фу, по-моему, у тебя скоро плесень разрастётся и заговорит. Кипячённой воды нет. Подожди, я тут немного помою и чайник поставлю. Кстати, нам надо к среде всё прибрать и сдать квартиру хозяйке. Глеб сказал, что срок аренды закончился.