— Идемте, — сказала она, шагая к уносившейся к вершине холма улице.
Шли без спешки. Понимая, насколько непривычно выглядит ее родной город для остальных, Жоэль сбавила шаг и дала Миле и Реджинолду осмотреться.
— Так вот как выглядит мультикультурное государство в Синем мире, — выдохнула Мила, изучая вывески на зданиях. Интересно, бар в одном здании с клубом фехтования — это особенность или чей-то просчет?
— Федевативное Субгосудавство, если точнее, — поправила Жоэль. — Оно единственное заботится о сохванении национальной идентичности своих гваждан.
— И слава богу, — прошептала Мила.
Если архитектура острова Филакас представляла собой исторический фестиваль, где перемешивались эпохи, то этот город напоминал фестиваль дружбы народов. Единственной общей чертой построек была высота: в каждой было не меньше пятнадцати этажей. В остальном здания отличались друг от друга как чем юг от севера или, скажем, отделанные деревянными панелями фахверковые дома вокруг площади от ярких небоскребов-пагод, высившихся вдали. Архитектурное разнообразие становилось еще более завораживающим благодаря ночному освещению. Фонари вокруг дороги, росписи фосфоресцирующей краской на зданиях и вывесках — действительно похоже на фестиваль. Не хватало только людей, да и зелень почти отсутствовала. Однако, проходя очередной перекресток, Мила заметила в конце соседней улицы красивый парк, в котором был даже маленький пруд с неровным рядом ив. «Типичный английский сад, — посланница вспомнила одну из фраз Дерека про родную культуру. — Приложить максимум стараний, чтобы виделся минимум стараний».
Реджи осматривал улицы с еще большим восторгом. Его голубые глаза сверкали, а на лице застыла по-детски широкая улыбка. «Для него это сказка, наверное, — умилилась посланница. — Все совершенно новое, неизведанное, немыслимое». Ей вдруг захотелось показать принцу собственный мир. Конечно, после разнообразия Синего и Пурпурного миров он может показаться принцу немного серым, но там тоже есть, на что взглянуть. «Уж парки развлечений у нас точно лучше», — подумала Мила, а потом мысленно дала себе подзатыльник: ну зачем такому серьезному, пусть и любопытному юноше какие-то карусели? Впрочем, это не помешало посланнице представить их вдвоем на американских горках. «Интересно, Реджи бы понравилось? Он не из пугливых, да и с магией возможно многое. Я бы посмотрела на его лицо после парочки мертвых петель», — хихикнула Мила. Поймав удивленные взгляды Жоэль и Реджи, она отвесила себе второй воображаемый подзатыльник. А следом еще один — для профилактики.
— Могу я задать вопрос? — Реджинолд, наконец, оторвался от осмотра города. — Я не до конца понимаю устройство вашего мира. У вас, как и в Желтом мире, есть разделение на государства, так? Но у большинства нет четких границ или правящей семьи…
— На самом деле, слово госудавство — не совсем подходящее, — перебила Жоэль. — У нас есть субгосудавства. И есть режимы пвавления. А ствана одна на всю планету.
— Давно?
— Около девяноста пяти лет назад.
Реджинолд забрал у Жоэль мешок с оружием, и она продолжила:
— Тогда нашу планету нашли пвишельцы.
— Кто?
— Обитатели другой планеты, — пояснила Мила. Ей тоже хотелось участвовать в разговоре.
— Да. Чевез два дня они захватили нашу планету, или, как они считают, «взяли ее под контволь».
— Так быстро?
Жоэль вздохнула.
— Они сильно опевежали нас по увовню вазвития технологий. Отключили электвичество во всем миве за несколько минут, вмешались в вадио-сигналы. Собственно, в тот момент они победили. Два дня потвебовались, чтобы все стваны пвизнали пвишельцев качестве новых хозяев. Они, пвавда, пвосят называть себя «ставшие двузья», — последние слова Жоэль явно исковеркала намеренно.
«Старший брат следит за тобой», — вздохнула Мила. Попытки пришельцев выдать себя за благодетелей ей не нравились. Кроме того, эта история подозрительно напоминала то, что сделали беломирцы с Орденом.
— Хозяева? — Реджинолд оглядел сияющую огнями улицу. — Может, правильнее будет назвать их наставниками?
— Хозяева-хозяева, — Жоэль скривилась — Мила впервые увидела, чтобы она так сердилась. — Они опведеляют, как мы будем жить. Они объединили стваны в блоки и ввели систему, где каждый житель планеты ваз в четыве года выбивает госудавственный вежим, по твебованиям котового он будет жить. А потом начали медленно вводить политику объединения. «Вы единая цивилизация, а культувные вазличия создают бавьевы на пути понимания!» Фи! Они пвосто топчутся на нашей национальной говдости.
— Но у вас теперь развитые технологии…
— Да! Те, котовым они пожелали нас обучить. Пви этом у них упо’ на всякие социальные науки и сфеву услуг. А еще на вазвлечения. Якобы наука и техника — это не так важно, главное — гуманность, счастье и бла-бла-бла. «Нас погубила ствасть к машинам, вы не должны идти этим путем» и все в таком духе.
— Ясно.
Мила вздрогнула. Пальцы Реджинолда впились в мешок, губы сжались до тончайшей линии. В глаза было страшно смотреть — ледяные, неподвижные.
Жоэль, судя по всему, готовилась обрушить вторую волну критики на Старших друзей.
«Нам только ссор сейчас не хватало. Нужно быстро сменить тему разговора», — решила посланница и, прокашлявшись, спросила:
— Эм, Жоэль, а куда мы идем?
— Ко мне домой.
— Куда именно? Улица вот-вот в тупик упрется.
— Ой, а я не сказала? — к счастью, Жоэль отвлеклась от обвинений в адрес пришельцев. — Я живу с мамой, наш дом, если можно так сказать, в том тупике. Видите, во-он тот?
Дом, «если можно так сказать», был маленький, сложенный из старого кирпича, приобретшего грязноватый оттенок. Соседние постройки были выше, но ничуть не лучше. Единственным ярким пятном являлся большой фонарь недалеко от калитки. «Понятно, почему Жоэль злится — ее семье приходится жить в захудалом районе, когда вниз по улице протянулись ряды зданий с обложки журнала «Неприлично красивые дома».
Сердце екнуло. По спине побежали мурашки. Сама не зная почему, Мила остановилась.
И тогда голову обожгло. Сначала настоящим огнем, потом невыносимой болью. По шее потекло что-то противно липкое. Взгляд затуманился.
— Мила! Какхе… Жоэль, скорее зови родителей! Хоть кого-нибудь!
Жоэль и без его команды помчалась к калитке с криками о помощи. Реджи отбросил мешок, подхватил теряющую сознание Милу и аккуратно опустился с ней на тротуар. Осмотрелся. Ничего и никого. Совершенно неясно, откуда стреляли.
Положив голову посланницы к себе на колени и перевернув ее на бок, принц дернул за рукав рубашки. Пришлось тянуть изо всех сил: портные дхеосов брали самые прочные материалы. Наконец, ткань порвалась. «Хорошо, что я Акулине внимательно слушал», — подумалось Реджи, пока он перебинтовывал голову Милы, сдерживая дрожь в руках — впервые он обрабатывал настоящую рану. Хвала Духам, что шею не задело.
— Держись, только держись.
Невдалеке загудели голоса. Реджинолд не вслушивался. Но, кажется, среди них звучал и тонкий голосок Жоэль.
— Спасибо, молодой человек. Теперь мы ей займемся.
Принц поднял голову и столкнулся взглядом с высокой женщиной в белом плаще. Она что-то сказала на непонятном ему языке, и двое мужчин переложили Милу на носилки, подняли и потащили к дому Жоэль.
Обтерев руки о штаны, Реджи последовал за ними.
— Вы в повядке? — спросила Жоэль, когда они поравнялись.
— Кажется, да.
Женщина в белом плаще осталась с ними. Скорее всего, это была мать Жоэль — слишком уж похожие лица, да и золотисто-рыжие волосы у обеих были будто из одной косы.
— Простите, а вы…
— Меня зовут Сесилия Креспен, — голос у женщины был чарующе мягкий, обволакивающий. — Рада знакомству, Ваше Высочество.
— Реджинолд. Взаимно, — принц проводил взглядом исчезнувшие за калиткой носилки. — А мы сможем у вас разместиться? Кажется, в вашем доме немного места.