«Но не могла же я ошибиться! У Либера и Инсвенона одинаково холодный взгляд, одинаково насмешливая улыбка. Энергетика схожая. В кино этих улик было бы вполне достаточно!… Жалко, что у нас не кино».
Тем временем Либер пытался вовлечь ее в диалог:
— Ну, вот и свиделись.
— Признаться, ты меня удивила и даже напугала. Поздравляю.
— Эй, вы с Рирхой решили поиграть: кто кого перехмурит?
— Послушай, мне очень жаль, что я пытался напасть на тебя утром.
— Я понимаю, ты мне не доверяешь, но, прошу, попробуй выслушать.
Безуспешно. Мила лишь сильнее зажимала ему запястья.
— В конце концов, я спас тебе жизнь! — вспылил Либер, когда они оказались на лестнице, ведущей в подвал Калейдома.
Мила ответила, лишь после того как толкнула Либера в тюремную камеру.
— За спасение благодарна. Но за ложь и за все проблемы, которые ты принес Ордену, я бы тебя с удовольствием прибила.
Закрыв камеру и проверив замок, Мила быстро покинула тюрьму. «И ведь я считала убийство негуманным, — думала она, несясь вверх по ступенькам. — Но с некоторыми нельзя поступить иначе».
Дорога от Калейдома до Бирюзового дома не занимала много времени, но его хватило, чтобы Мила успокоилась. Ее мысли вернулись к предстоящему разговору с Рирхой. Поэтому, стоя на пороге палаты, она была раздражена и взволнована одновременно.
И вот дверь открылась. Левый ряд коек занимали раненые стражники; рядом суетилась Оникка, ей помогал Рейн. Справа на ближней койке сидели бок о бок Паулус и Элеонора, на соседней — Зоя, рядом стояли магистры — Иэрос и Рирха. Позади них расположились Реджинолд и Херта. Они о чем-то говорили, точнее, спорили. В стороне ото всех сидела Аминта и беспечно болтала ногами.
Собрались все, кого Мила так хотела и так боялась увидеть. Она не могла развернуться и убежать, пусть идея и становилась соблазнительнее с каждой секундой.
— Привет, — тихо произнесла она, переступая порог.
На нее оглянулись: лица на мгновение осветились улыбками, резко сменившимися выражением тревоги.
— Боже, Мила! — Элли мигом оказалась рядом и уже оглядывала ее голову. — Кто тебя так покромсал?
— Куда вы смотрели, Ваше Высочество? — хмыкнула Аминта. Реджинолд лишь качнул головой и внимательно посмотрел на посланницу.
— Как ты?
— Я… Я так виновата, — на выдохе прошептала Мила, опустив взгляд в пол и надеясь, что ее слез не заметят.
Остальные затихли, переглядываясь.
Элли закусила губу и положила руку Миле на плечо.
— В том, что случилось с моей матерью, нет твоей вины, — но голос исследовательницы дрожал.
— Так вы уже знаете?
— Я рассказала им, — пояснила Рирха.
Мила обвела собравшихся долгим сосредоточенным взглядом.
«Боже, как хорошо не быть одной», — подумала она.
— Спасибо. Спасибо всем вам, — Мила постаралась улыбнуться. Остальные ответили такими же слабыми улыбками. Кажется, на большее сейчас никто не был способен.
— В таком случае, — начала Рирха, — нам следует начать собрание. Надо поделиться тем, что каждому удалось узнать.
— Я бы попросил мисс Артемеву сначала разобраться с эмоциоником внутри меня, — взял слово Рейн.
Мила пристально посмотрела на Глаубера. Эмоционика она заметила сразу. Правда, в отличие от других, этот был бледным и почти не шевелился.
— Да, конечно, — вытерев глаза остатками рукава, Мила подошла к Рейну. Осторожно коснулась пальцами его груди и надавила, выталкивая эмоционика наружу. Взмах руки, щелчок — и существо исчезло.
— Все, — выдохнула Мила.
— Хотя бы с этим все, — тихо добавила Оникка. Остальные кивнули: им еще многое предстояло сделать.
* * *
Мила двигалась плавно, считая шаги и вдохи. Выпад, удар и отход назад. Полуоборот, уклонение, и блок. Шаг вперед, замах и удар, отход в сторону.
— Неплохо, — Херта перехватила меч и вновь атаковала, сохраняя размеренный темп.
После событий в лесу Зеленого мира, Орден погрузился в сон. Кругом стало тихо и спокойно, хотя отряды стражников ежедневно перемещались в Оморено и обратно. Но происходило это так размеренно, что будто и не происходило вовсе. Кажется, даже заговорщики нуждались в отдыхе. Впрочем, обнаружить их Мила не могла — тренировки с Хертой были единственной причиной, по которой ее выпускали из медицинской палаты. На том, чтобы с ней занималась Херта, настояла сама Мила — ей нужен был строгий учитель. Остальное время она умирала со скуки в Бирюзовом доме под надзором Оникки. В первый день она хотя бы занималась изгнанием эмоциоников из пострадавших стражников. А потом ей приходилось постоянно лежать и проходить процедуры, сводившиеся к осмотру и обработке ран. Поговорить Мила ни с кем не могла. Реджинолд был занят перепиской и изучением планов Саклитуса. Когда Мила пыталась заговорить с ним, он отвечал кратко и все время отводил взгляд. Зоя рисовала в альбоме, изредка бросая взгляды то на принца, то на посланницу. А Элеонору и Паулуса перевели в палату в Калейдоме.
— Они все равно будут сбегать на работу. Так пусть далеко не ходят, а не то застудятся, — пояснила Оникка.
— А я?
Магистр Сабенн-кури наклонилась к посланнице и прошептала:
— Кларетта сказала, что ты будешь рада побыть с принцем наедине.
«Я буду рада?» — посланница округлила глаза. Оникка не ответила, вернувшись к записям в планшете. Мила помотала головой и продолжила разглядывать пейзаж за окном. Называлось это произведение искусства «Стена дождя, за которой ничего не видно. День второй».
— Не расслабляйся! — вырвал Милу из воспоминаний голос Херты.
В тот же момент посланницу ударили в живот, а миг спустя — по руке. Стражница била деревянным мечом, но удары все равно отозвались сильной болью. Мила выронила оружие и поморщилась.
— Второй удар был лишним, — сказала она, проверяя повязку на ладони. Та осталась чистой. Рана заживала хорошо.
— Отнюдь, — Херта подняла с пола меч Милы. — Суть сегодняшней тренировки в том, чтобы ты оставалась сосредоточенной даже во время легкого поединка.
— А я думала, мы коротаем время перед церемонией.
— И это тоже, — Херта посмотрела на часы. — Нам пора.
Мила поправила берет, скрывавший покалеченную голову. Сказать «Наконец-то» она бы не смогла при всем желании.
Они покинули тренировочный зал и вышли на улицу, щурясь на яркое солнце. Хотя все предыдущие дни дождь лил, моросил или мерзко накрапывал, сегодня, в день официальных похорон Нобуо, Дерека и других членов Ордена, было тепло и солнечно. «Будто погода решила над нами поиздеваться», — подумала Мила, идя к воротам.
В прощальной церемонии участвовал почти весь Орден. За внутренними стенами не было ни души, за исключением двух техников из Синего мира. Они следили за роботами, демонтировавшими крематорий.
— Я начинаю понимать, почему синемирцы ненавидят Старших друзей.
— Почему?
Накануне пришельцы объявили, что сотрудничество Синего мира с Орденом прекращается, поэтому Миле не очень хотелось говорить о них. Но не затыкать же Херте рот. Она ведь укусить может.
— Эту машину, — стражница указала на крематорий, — они одолжили на несколько дней бесплатно. И добавили: «Вероятно, это вам от нас на прощание». Прощальный подарок, понимаешь? Никогда не слышала, чтобы так открыто глумились!
— Может, они не так выразились? — Мила замолчала, поняв, что начала защищать пришельцев. У нее не было причин обвинять их в чем-либо, тем более что Вэкко Оль Ронук спас ее. Но вряд ли в Ордене разделяют ее точку зрения.
Херта не ответила. Но, кажется, она не сердилась.
Ворота внутренних стен открылись, пропуская девушек и оставляя позади тихий лязг металла и мрачную машину.
За стенами было многолюдно, но не оживленно. С Рубиновой арены, где разместили фэйри, не доносилось ни звука. Члены Ордена толпились возле Аметистового храма. Некоторые переговаривались, большинство же молча топталось у белоснежных ворот. Махнув Херте, Мила стала озираться в поисках голубой униформы посланцев, среди которых должна была стать на время церемонии.