Их оказалось немного: три отряда из Пурпурного мира, четыре из Серого и один из Желтого — единственный, не участвовавший в подавлении восстания в Оморено. Был и еще один отряд — посланцы, которые не родились в Синем мире, но служили там. Мила встала возле них.
Несмотря на то что Синий мир больше не являлся союзником Ордена, на церемонии присутствовало достаточно его уроженцев. Видимо, они решили не покидать Орден, не попрощавшись с товарищами.
Милу тронули за плечо. Обернувшись, она увидела Мназона. Тот вежливо кивнул ей. Мила кивнула в ответ, понимая, что обвинять онира в чем-либо бесполезно. За его спиной она заметила Фэйдру, Орфея и Лизимакхоса.
Не успела Мила помахать им, как раздались причудливые звуки флейт, означавшие начало церемонии. Отряды построились в две шеренги, образуя живой коридор для главной процессии, включавшей в себя магистров и еще два десятка членов Ордена из разных подразделений. Каждый нес в руках погребальную урну из темного камня.
Белый храм открыл свои двери, процессия зашла внутрь. Следом медленно потянулись другие отряды.
Аметистовый храм был прекрасен. Разноцветные камни, украшавшие арку портала в центральном зале, отбрасывали блики на черную каменную лестницу, обычно скрытую за тяжелыми плитами пола.
Лестница уводила вниз, в погребальный зал. Верхнюю часть стен украшала мозаика: облака на фоне синего неба, постепенно светлевшего и сменявшегося золотым морем на потолке — барельефы из металлических пластин были неотличимы от колышущейся водной глади. А в центре раскинулось царство космоса — чернота с сотнями белых звезд, сходящихся к спиральному изображению галактики.
Мила так засмотрелась на великолепные украшения, что с трудом заставила себя опустить голову к началу церемонии.
Впрочем, пол по красоте не уступал потолку: в середине зала была проложена дорожка из разноцветных панелей — такой яркой палитре позавидовала бы даже Алиса. Отогнав воспоминания о подруге, Мила перевела взгляд на дальнюю стену с нишами-сотами.
Суть церемонии была проста. Член Ордена, которому доверили нести урну, должен был громко объявить имя покойного и пройти по дорожке до ниш, чтобы поставить урну на отведенное место. Остальные в это время шептали то, что хотели бы сказать усопшему. Признания, проклятья, пожелания, прощальные слова, — неважно.
— Карл Майлз Уорд, стражник Ордена Защиты Соприкасающихся Миров.
— Кайес Раде-утте, ресурсник Ордена Защиты Соприкасающихся Миров.
— Гирд Мейер, посланец Ордена Защиты Соприкасающихся Миров.
— Ивиц Белич, исследователь Ордена Защиты Соприкасающихся Миров.
Мила с замиранием сердца ждала два имени.
— Нобуо Мацусита, стражник Ордена Защиты Соприкасающихся Миров.
Ей вдруг показалось, что она не видела Нобуо уже несколько месяцев, хотя прошло лишь две недели: «Мы столько не успели сделать. Прости. Жаль, что тебе не досталось более здравомыслящих друзей».
— Ясухиро Яно, механик Ордена Защиты Соприкасающихся Миров.
«А ведь я его побаивалась. И до сих пор не знаю, могла ли помочь ему раньше», — вздохнула Мила, провожая темную урну взглядом.
— Грейс Агнес Морель, урожденная Колфилд, посланница Ордена Защиты Соприкасающихся Миров.
Урну нес Паулус, аккуратно зажав ее сверху и снизу. Отчего-то Мила была уверена, что изначально на эту должность выбрали Элеонору, но она отказалась — понимала, что не выдержит. Элли в каждый свой визит в палату порывалась спросить о мачехе, называя ее «мамой» и каждый раз останавливала Милу в середине фразы. «Я не могу, — шептала она, стискивая пальцы на коленях. — Я ее всю жизнь отталкивала. Я так ошибалась».
— Вы как-то спрашивали меня об Элли, миссис Морель. Она вас полюбила, — прошептала Мила, пока Паулус ставил урну в темную ячейку.
Наступило время последнего прощания. Все выпрямились и замерли.
— Дерек Клетис Клэптон, магистр Ордена Защиты Соприкасающихся Миров, — объявил Матиас Зеглер.
Мила не сводила с урны взгляда. Ей казалось, что так Дерек может ее услышать. Хотелось сказать о многом: что она восхищалась его умом и добродушием; что она считала его одним из самых смелых и находчивых людей, которых ей довелось знать; наконец, что ни она, ни Элли, ни Паулус, ни фэйри не выжили бы, если бы не он.
— Спасибо, господин магистр, — прошептала Мила и печально улыбнулась. — Если вы вдруг вернетесь в этот мир, попробуйте стать дипломатом. У вас получится. И изменить вы сможете намного больше.
Матиас поставил урну в нишу. Вновь затянули свою песню духовые инструменты. Мила с удивлением поняла, что звук доносился прямо из отверстий в стенах зала.
Процессия стала молча покидать храм. Только оказавшись на улице, члены Ордена позволили себе тихие разговоры.
Миле хотелось побыть с друзьями. Но Элеонора и Паулус наверняка были не в настроении для праздной беседы. Поэтому посланница осталась на месте и подняла глаза на небо: появились облака, медленно скучивавшиеся в большие пушистые одеяла.
Внезапно в пейзаж ворвался посторонний объект — лист бумаги, подгоняемый легким ветерком.
— Помогите! Он улетает! — раздался в толпе тихий возглас. Так просить о помощи могла только Зоя.
Протискиваясь между людьми, Мила старалась не терять листок из виду, и когда он оказался рядом, подпрыгнула и ухватила его. Однако приземление получилось неудачное, и она стала падать.
Подхватил ее Реджинолд.
— Все в порядке?
Мила хотела сказать «нет» — она все еще не понимала, почему принц избегает разговоров с ней. А еще она по-прежнему сердилась, что он покинул Синий мир без предупреждения. Но и место, и время плохо подходили для выяснения отношений. Поэтому Мила просто тряхнула головой.
— Да, все хорошо. Вот, — она помахала листом бумаги. — Ох, ты только посмотри!
На листке был карандашный рисунок — групповой портрет. На переднем плане в обнимку стояли Мила, Элеонора и Паулус, позади — Реджинолд и Зоя. На обратной стороне стояла подпись: «Твои проблемы не всегда самые серьезные. Н. М.».
— Это ты нарисовала? Потрясающе! — сказала Мила подбежавшей Зое. — Не знала, что ты художница!
— Ну, эм, спасибо, — Зоя выхватила рисунок. — Но это лишь набросок. Я…
— По-моему, он замечательный, — Реджинолд не отрывал взгляд от листка. — Здесь все гармонично так, как оно есть.
— Верно, — Мила сама не поняла, когда начала улыбаться. Взглянув на принца и архивницу, она с радостью увидела, что их лица тоже просветлели.
Заметив в толпе Паулуса и Элли, Мила решила подозвать их тоже. Паулус кивнул, попытался потянуть Элли за рукав, но та вырвалась и отвернулась. Только увидев Милу, она поняла, куда ее пытались отвести, и подошла сама.
— Смотрите, что Зоя нарисовала! — Мила протянула рисунок.
Сначала исследователи не поняли причину ее радости. Но затем, словно под действием заклинания, мрачное выражение на их лицах сменилось улыбками. Да, едва заметными, зато абсолютно искренними.
— Этот рисунок нужно непременно сохранить, — ответил Паулус.
— Я привезу специальную пленку. Не под стекло же его класть, как в древности, — сказала Элли.
— Привезешь? Из Синего мира? — Мила в глубине души опасалась, что, отправившись домой, ее подруга больше не вернется в Орден.
— Да, конечно, — исследовательница фыркнула, на миг став прежней бойкой Элли. — Аркелл настаивает, чтобы мы провели неделю-другую вместе, а потом я вернусь. Кажется, насовсем. В одном мама не ошиблась: пришельцы — те еще гады. Не хочу жить под их контролем.
«Кажется, я поняла, как ощущается выражение «от сердца отлегло», — подумала Мила.
Крепость наполнило протяжное гудение труб. Начиналась вторая церемония.
Толпа растянулась полукругом возле ворот храма. Оттуда вышли шесть магистров, а между ними — Матиас Зеглер.
Трубы затихли. Члены Ордена тоже.
— Матиас Райнер Зеглер, уроженец Синего мира, — заговорила Рирха, — клянешься ли ты…
Дальше Мила не слушала. Она наслаждалась тем, как светлели лица защитников миров, несмотря на всеобщую печаль, которую не заглушить никакими трубами. «Что бы ни случилось, мы справимся. В конце концов, дуракам везет», — решила Мила, чувствуя, как улыбка становится шире.