2
Уже давно я привыкла встречаться с родителями моих учеников. Последнее время они не вызывают у меня особых эмоций. Некоторые держатся надменно, вызывающе, другие скованы, третьи ведут себя как у прилавка на рынке. Очень разные люди, за ними так интересно наблюдать, сопоставлять с их чадами, анализировать поведение. И всё-таки моё общение – это просто работа, ещё одна не самая приятная обязанность честно относящегося к своему делу преподавателя. Теперь я перестала систематизировать пап и мам, находить общие черты с детьми, делать далеко идущие выводы. Да и стараюсь не растрачивать нервы на споры и пререкания. Своих забот хватает. Конечно, встречаются и неординарные, оригинальные родители, но чаще спешащие, задёрганные мамаши.
Мишиного папу я попросила зайти больше для порядка, для галочки. Хотя Миша действительно сложный мальчик, а маме порою не до него. Но как только они появились в классе, я почувствовала какое-то волнение. Я отметила, что отец очень внимательно осмотрелся, а когда увидел меня, явно смутился. Я слабо разбираюсь в подобных тонкостях, но буквально кожей ощутила некое биополе. От этого человека исходили уверенность, спокойствие, сила. Мы проговорили довольно долго, а мне показалось, что обменялись несколькими фразами. Впервые за долгое время мне хотелось говорить и слушать. Меня завораживал тембр его голоса, увлекали интонации, а не сами слова. Я даже не вникала в смысл сказанного, просто ощущала, что мне легко, хорошо, что я отдыхаю душой. А когда он спросил мой телефон, я застеснялась так, словно мне назначают свидание. Странно, но когда он ушёл, я не могла вспомнить ни лицо, ни фигуру, ни одежду этого человека.
3
Я никак не мог сбросить наваждение – Мишкину учительницу. Вроде бы ни о чём серьёзном и не говорили, ничего сверхъестественного она собой не представляет. Правда, женственность чувствуется, как говорят, от корней волос до кончиков ногтей. А в настоящее время очень не хватает именно женственности. И мягкость в облике, в одежде гармонично сочетается с мягким голосом и манерами. И ещё искренняя доброта, глубокая, не искорёженная нашей безумной действительностью.
На третий день до меня дошло, что просто необходимо ей позвонить, что я обязан увидеть её хотя бы один раз, чтобы наконец, избавиться от наваждения. К телефону она подошла сама, кажется, я даже узнал голос, но, искажённый техническим прогрессом, он звучал как-то глухо и неестественно. Не продумав заранее, как построить разговор, я несколько растерялся, когда из трубки донеслось обычное:
– Слушаю вас.
– Здравствуйте, Ирина Владимировна. Это говорит Мишин папа – Александр Михайлович. Помните?
– Да. Да, конечно.
– Я хотел бы встретиться с вами и поговорить более подробно, если возможно. Когда вы свободны?
– Подождите минутку. Послезавтра вас устроит? Я буду в школе с двенадцати до пяти.
– А не могли бы мы увидеться в другом месте?
Молчание.
– В другом месте? Где?
Особого удивления я не почувствовал, хотя озноб меня слегка поколачивал. Это меня-то!
– Я подожду вас около школы. Погуляем по парку. Согласны?
– Хорошо, но всё же как-то необычно.
– Обычное быстро приедается. В котором часу мне подойти?
– Лучше после четырёх. Я постараюсь пораньше освободиться.
– Договорились. Всего доброго.
– До свидания.
Теперь у меня словно камень с души скатился, голова прояснилась – я снова мог плодотворно работать.
4
Я чувствовала, что он позвонит, и где-то внутри старательно прятала ожидание этого звонка. Но голоса не узнала совсем, да и растерялась ужасно: не предполагала, что предложит встретиться вне школы.
В пятницу утром я встала очень рано, вымыла голову и сушила волосы возле духовки, пока готовила завтрак и собирала Машу в садик. Вечером её обещала забрать моя бывшая свекровь и увезти до воскресенья за город, поэтому я сложила запасную одежду, игрушки и альбомы в дорожную сумку. Потом погладила мой любимый костюм, примерила его и подумала: «Всё-таки какая же я глупая, меня ведь не на свидание приглашают». Переоделась в юбку с кофтой и пошла будить дочку.
В тот день на работе я была несколько рассеянна, даже забыла начало стихотворения, которое собиралась прочитать детям. Да ещё и Валерий – наш математик – подпортил мне настроение: опять приглашал куда-нибудь с ним сходить. Пришлось соврать, и я рассердилась на себя окончательно. Тоже мне девочка-институтка! Но когда после собрания вышла из школы и увидела его на скамейке с книжкой, сразу взяла себя в руки и моментально успокоилась. Было уже двадцать минут пятого. Задержала меня ещё и Машина бабушка: снова звонила на работу, и снова та же тема. Издалека я наблюдала за ним. Он оторвал глаза от книги, посмотрел в мою сторону, но, видимо, ещё не успел переключиться, потому что взгляд был какой-то отрешённый. Вдруг резко поднялся, убрал книжку в сумку и, на ходу застёгивая её, пошёл ко мне навстречу. Он протянул руку и сказал: