– Ушли?! – с недоверием и облегчением переспросила Габи.
Мария с ужасом скосила глаза на нож. Лезвие ярко блестело в свете новомодной люстры.
– Да. Они сказали, что все поняли… и больше не придут.
– Ты меня не обманываешь?!
– Пойдем вместе наверх и проверим. Положи нож на стол и отпусти Марию.
– Я не оставлю ее тут одну!
– Хорошо. Мы пойдем все вместе. Но положи нож. Их там нет. А если они вновь появятся, то я не отдам им ее. Ни в коем случае! Ты же мне веришь?
– Ты обещаешь, что не отдашь нашу дочь? Никому-никому?!
– Я обещаю, что никто не заберет у тебя Марию.
Габи дрожащими руками отдала нож Кларку, и он убрал его в ящик.
– А теперь пойдем, – сказал он и протянул жене руку.
Габи схватила за руку до ужаса напуганную Марию, и они все вместе поднялись по лестнице.
– Ну… – сказал Кларк, когда они вошли в комнату. В комнате никого не было. – Видишь? Они ушли.
– Да… Ушли, – растерянно, дрожа всем телом, подтвердила Габи.
Она все еще крепко сжимала руку Марии.
А Мария была так потрясена, что несколько дней не могла ни с кем разговаривать.
Потом Мария привыкла к паническим атакам у матери.
Они с Кларком долго скрывали ее болезнь от окружающих. И им это удавалось.
Ведь на публике, в присутствии других людей, у Габи ни разу не было приступов. Это случалось дома, когда с ней рядом были только Кларк и Мария.
Да и приступы у Габи не были частыми.
Она не совершала ничего такого, что могло бы нанести вред ее жизни или жизни Марии. Поэтому Кларк не хотел отдавать жену в клинику. Он не мог себе этого даже представить. Жизнь без Габи казалась ему пустой и бессмысленной.
Он ведь и правда ее любил.
И заботился о ней как мог.
А потом случилось непредвиденное.
Кларк тоже заболел.
Однажды Мария увидела, как отец разговаривает сам с собой. Глаза его блуждали, он громко и бессмысленно смеялся.
Мария все поняла.
У нее мелькнула мысль: «А вдруг это передается по наследству? Вдруг я тоже заболею?!»
Но она тут же вспомнила, что Габи и Кларк ее приемные родители.
Мария понимала, что вскоре родителей необходимо будет отдать на долговременное лечение. Быть может, даже на постоянное пребывание в психиатрической клинике. Но ее сердце протестовало, и она не могла собраться с духом, чтобы совершить такой шаг.
Все решилось само собой, когда у Габи начался приступ прямо на людях.
На дне ее рождения, в ресторане.
Среди приглашенных гостей был врач-психиатр, и он тогда сразу поставил ей диагноз «шизофрения».
Мария вспоминала, как ей было жаль маму, как перешептывались гости. Ей хотелось защитить ее, но она не знала как.
Когда Габи забрали в клинику и врач разговаривал с Марией, расспрашивая о более ранних приступах болезни и выясняя подробности, то Мария ненароком выдала и отца.
«Что я наделала?! Случайно проговорилась, сказав про папины приступы! Что теперь будет?! Папу тоже увезут в больницу, а я останусь одна?!»
Пришел день, когда Марии исполнилось восемнадцать.
За месяц до этого ее потрясла ужасная новость.
Габи покончила с собой в клинике.
А еще через несколько недель не стало Кларка.
После того как он узнал, что произошло с Габи, его состояние резко ухудшилось. У него случился обширный инсульт. Он угас быстро, за неделю.
Когда все это узнала Мария, она очень горевала.
Она винила себя в том, что произошло с ними. Ведь это она допустила, чтобы родителей забрали на лечение. У Марии было тяжело на душе – оттого, что она не успела даже попрощаться с ними.
Кларка и Габи похоронили рядом.
Стоя у их могил, Мария плакала, просила прощения у Габи и Кларка за все и обещала приезжать на кладбище раз в год.
Мария поклялась, что никогда не забудет их и будет молиться о том, чтобы их души обрели покой.
После смерти приемных родителей Марии досталось большое наследство.
Все, что принадлежало Габи и Кларку при жизни: два огромных дома, вилла у моря, а главное, акции компаний и крупная сумма денег на банковских счетах, – стало теперь собственностью Марии. Все это позволило бы не работать всю жизнь и ей, и ее будущим детям.
Но у Марии были свои планы. Она хотела вернуться в Брюссель, поступить в университет и стать врачом.
Она заранее сняла себе большую и красивую квартиру в центре бельгийской столицы, купила билет на самолет и, полная надежд, правда еще не совсем отошедшая от потери родителей, попрощалась с Ниццей.
Мария хотела связать свою жизнь с психотерапией. Судьбы ее приемных родителей перевернули ее душу и сердце, и это повлияло на выбор профессии. Она не чувствовала в себе сил стать практикующим психиатром и оказывать помощь психически больным людям, а вот психотерапия подошла бы ей идеально.