— Пан Павел!
Отродясь меня не звали Павлом, однако же я вежливо осведомился, чем могу служить.
— Вы за обедом выказали свое расположение столь деликатным образом… — говоря это, блондинка бюстом приперла меня к стене. Было такое ощущение, будто со всех сторон меня обложили сотней бантиков, петелек и пуговичек. Из-под нарядного платья бил резкий запах пахты, пеленок и французских духов. — Вы ведь с нами поедете, да? Вы ведь очень рады, что в машине есть место и завтрашний день мы проведем вместе?
— Может, в следующий четверг?
— Слишком поздно! Сейчас самое подходящее время. Горцам нужны деньги на уголь, чудесные вещи отдают за бесценок. Ах, какие вещи, ах, как дешево!
Я оказался в сложном положении. Душно, жарко, с трех сторон блондинка, а с четвертой стена, которая не дает возможности ни дать тягу, ни отступить. А в носу пеленки, пахта и что-то там еще. Ах да, духи.
— Ладно. Еду с вами. Вы позволите, я сяду? О, вот тут на лестнице будет всего удобнее. Что-то чувствую себя неважно.
Я сел. Блондинка осклабилась и вытянула руку, наверное, вознамерилась погладить меня по волосам. К счастью, увидела мужа, так что удовольствовалась глухим восклицанием:
— Ох, не вовремя!
Муж блондинки, человечек бесцветный и худосочный, производил впечатление подкаблучника. От волочившейся за ним тени его отличали лишь глаза, которые выкатились на самый кончик остренького носа. А вообще-то тощий муж был тенью толстой жены. Блондинка милостиво кивнула головой, и муж вполз на лестничную площадку.
— Едет, едет? — спросил он. — Очень мило. Великий Сильв тоже едет. Великий Сильв! Хо-хо-хо, великий Сильв! — Лицо его пренебрежительно скривилось. — Великий Сильв, камердинер всех режимов. — Голос его стал угасать, кончил муж уже захлебывающимся шепотом: — То же самое говорят и обо мне, да все это глупости, слишком молод я был до войны.
— Элиш тоже едет, — строго прервала блондинка излияния супруга. Тот поторопился язвительно добавить:
— Юноша очень услужливый, очень… Его даже называют пунктом бытового обслуживания, Хе-ха, как знать! Почему бы и нет? Не сердись, деточка, я тоже присяду.
Из дальнейшей беседы выяснилось, что два места в автомобиле займут не ведомые никому дамы. Их пригласили за тем только, чтобы снизить нам расходы. При упоминании о деньгах я полез в карман. Выковырял из кошелька выпавшую на мою долю сумму и пообещал захватить термос с крепким кофе. После этого они оставили меня в покое и отправились восвояси. Удаляясь, блондинка насела на мужа:
— Видел? Я и на него действую: помнишь?
— Нет, но я сейчас вспомню. Что ты имеешь в виду, сердце мое?
— Ох, да ты же хотел облаять Бепчо за то, что он танцевал со мной оберек.
— Правда, было, было. Бепчо-вонючка.
— А за кофе и термос при случае надо угостить Павла вином.
«И кому в Польше какое дело, с кем танцевал Бепчо?» — подумал я, отряхивая брюки. Злой, как тысяча чертей, вернулся к себе. Чересчур уж я податлив на уговоры.
Никогда еще день не пролетал у меня так стремительно. И ночь тоже не затянулась. Рано поутру к дому подъехал остроносый автомобиль на больших колесах. Первой выскочила блондинка и с места в карьер затеяла спор с шофером, но и злотого не выторговала, поскольку все доводы водитель отвергал клаксоном. Когда все собрались, шофер принялся набивать машину. Блондинку посадил на заднее сиденье, а с каждого ее боку втиснул по незнакомой даме. Потом на колени женщин положил доску и велел сесть на нее Элишу, блондинкину мужу и мне. Мы ждали великого Сильва. Когда он, наконец, показался в дверях, шофер выругался и замотал головой. Туша Сильва значительно превосходила его славу.
— Еду с вами, а то за мной машину не прислали, — проговорил великий Сильв и уселся рядом с шофером.
— Я только за здешними предметами религиозного культа, — вздохнула блондинка.
— Бабушке бы на день рождения чего-нибудь, — прошептал Элиш.
— Праздники — вещь ненасытная, — пробурчал тощий муж.
Две не ведомые никому дамы молчали, так как не могли выдавить из себя ни слова. Вздохи блондинки они сопровождали тихим постаныванием. Им, наверное, было очень тесно.
Шофер отпустил тормоза. Машина, поскрипывая, покатилась. Потом заворчал мотор и что-то громыхнуло под нами.
— Изумительный экипаж, — восторгался Сильв, — еще помнит времена генерального штаба австро-венгерской цесарско-императорской армии!
— Если рессора лопнула, заплатите как следует, — проговорил шофер.
Выехав на шоссе, мы помчались полным ходом. Остроносый автомобиль легко обгонял пешеходов, велосипедистов и пароконные подводы. Темные тучи угрожали дождем. Дул холодный ветер, ведь стояла уже поздняя осень. Носы посинели. Охота угасала. Один только Сильв порой поворачивал голову и произносил с усмешкой: