Что я могу? Раскопать факт ее проживания по чужим документам и прижать за административное нарушение? А она прямо так сидит и ждет меня и у себя дома, и в массажном кабинете СПА-центра, и в гостях у папаши. А ведь наверняка нет ее нигде. Эх, мог бы и сразу сообразить, если синьор Алессандро так спокойно сообщил ее очередное фальшивое имя, то уже ни документов, ни ее самой я не увижу. Он ее наверняка спрятал, и, скорее всего, отправил куда-то за границу, благо стран Шенгенского соглашения ой как немало. А скрываться под чужим именем ей не впервой, опыт накоплен – не каждый нелегал может таким похвастаться. И что тут вообще можно сделать? Можно, конечно, прошерстить и СПА-салон, и ее квартиру на предмет «пальчиков»… И что? С чем их сравнивать? Отпечатков на месте преступления как не было, так и нет, камеры на улице Серрапетрона как не работали, так нужных кадров и не родят, свидетелей – ноль. Ну нечем мне ее «привязать», у меня ни одной годной улики, так, одни рассуждения.
Стоп-стоп-стоп! А ведь нельзя мне открыто охотиться за ее отпечатками. Так, если подумать, то папашино раскрытие ее инкогнито преследовало и еще одну цель – поставить сторожевые вешки: стоит мне начать «копать» прошлое синьоры Лины Гирландайо, и он об этом может узнать, что автоматически означает объявление войны. Готов ли я к войне? Пока нет.
И папаше мне предъявить нечего. Цацок он и впрямь не крал, как обнаружить этот «сборник» энергии в колье и браслетах абсолютно непонятно, факт нахождения в Галерее Сорди именно в момент отправки сообщения в полицию – простое совпадение, доказать, что он окольным путем «вынул» подробности вечерних прогулок банкира из его психоаналитика Торрегросса, нереально. Он даже чужую энергию просто подбирал, а не «высасывал» насильно.
Чего я хочу? Больше всего я хотел бы ничего не знать о своей родне. Ладно, папаша-донор, но по материнской линии у меня два поколения русских э-киллеров. Двоюродный дед – урод и садист из спецслужб, не брезгующий заказными убийствами, и матушка, способная в свою очередь расправиться с ним настолько чудовищным образом. Прелестная наследственность. И, хотя папаня старательно рассказывает сказки о родительской любви и заботе, как-то сложно мне резко возлюбить тех, кого я уже и не чаял встретить. Внезапно так.
Да и помню ли я свою матушку? Очень смутно. Помню ощущение чего-то теплого, шоколадные конфеты с орехами, мягкий голос, называвший меня leprotto47, помню, как наряжали елку, как она пела мне на ночь «Ninna nanna sette e venti»48. А что я помню о ней в обличие массажистки? Фирменный костюм, белая шапочка, уверенные движения, сильные кисти, разминающие спину. «Укладывайтесь, синьор Скварчалупи», «Спасибо, синьора Лина». Помню ощущение буквально нового рождения после ее сеансов массажа. Подпитывала, говорите… А за чей счет, если вдуматься? Чужой насильно отнятой энергии? Неважно, что кому-то станет плохо, зато и сами подпитаемся, и детеныша подкормим. И пусть я охотно верю в нежные чувства ко мне моих биологических родителей, но жизни в приюте простить им не смогу. И не хочу, откровенно говоря. Да, и считаю, что за совершенное убийство положено отвечать. Я прекрасно понял, к чему клонил папаша: восемнадцать лет, проведенные в блокираторе – возможно, достаточный срок за убийство гада-дядюшки? И непрозрачные намеки на огласку: буду трепыхаться, информация быстро поступит в нужный адрес. И если о таких родственниках хоть что-то выплывет, меня из полиции попрут мгновенно. И хорошо, если без малоприятных последствий.
Прибывшие наконец-то на работу соратники из моего отдела тоже мало чем порадовали. Филиппо Альфьери полночи ломал глаза, отсматривая все данные камер вокруг места преступления и ничего интересного не обнаружил. Ни одна неустановленная машина за это время в окрестные камеры соседних улиц не попадала дважды, чтоб на ней и приехать, и уехать. Все водители вместе с транспортом установлены, у всех есть причины там находиться, даже ни одной краденой машины не нашлось. Автомобиль жертвы выехал с улицы Серрапетрона на бульвар Кармело Бене уже после полуночи и пропал в одном из переулков, там явно кто-то из местных наркош постарался. А на это время у матушки, получается, уже есть алиби.