За окном звенел детским смехом июль. Лето радовало необычной жарой и солнечными деньками.
-Вовка! Вовка, ты что заснул? Выходи скорее! – Санёк подпрыгивал от нетерпения под окном моего дома.
Торопливо доедая завтрак, я умоляюще смотрел на маму. Та непреклонно улыбалась:
– Не торопись, а то подавишься! Ешь всё. Я знаю, что потом тебя домой не загонишь!
В конце концов, я выскочил из-за стола и, перепрыгивая через две ступеньки, скатился в подъёзд, а потом на улицу.
– Чего так долго? – нарочито сдвинув брови, Санёк схватил меня за руку и потащил вперёд. – Ефимыч нас заждался! Обещались к девяти часам, а уже полдесятого.
Ефимыч жил у реки, у переправы. Теперь, за ненадобностью, никто ею не пользовался, но Ефимыч всё содержал в исправности. А вдруг? Познакомились мы с ним случайно, во время рыбалки.
В тот раз я свалился в воду, поскользнувшись на покрытых мхом бетонных ступенях. Ударившись при падении головой о старую сваю, потерял сознание и благополучно пошёл ко дну. Санька нырял в мутной воде и кричал: «Помогите!» Ефимыч успел вовремя. Вытащив на берег моё тело, он сделал искусственное дыхание. Когда, откашлявшись, я открыл глаза и сел на песке, то увидел над собой сердитое усатое лицо.
– Выздоровеешь, получишь подзатыльник! – многообещающе сказал дядька.
Ефимыч напоил нас чаем и, смеясь, слушал наш рассказ о рыбалке.
– Ох, и глупая ребятня! Разве ж здесь рыба водится?
– А где водится? – не растерялся Санька.
– Хм! – Ефимыч разгладил усы. – Может, и покажу, где, если вы мне понравитесь.
– А как это сделать? – не отставал мой друг.
– Для начала, расскажите, кто вы и чем занимаетесь?
Целый день мы провели в сторожке, помогая старику и одновременно рассказывая о себе. С того дня и началась наша с ним дружба. Именно Ефимыч подарил нам первый Предмет – Бинокль. Перед этим он много рассказывал о войне, где служил разведчиком. Помню, как впервые я посмотрел на мир через стёкла Предмета. Всё, что находилось за много километров, лежало, как на ладони. Восторг заполнил мальчишескую душу до макушки!
Мы с Санькой забирались на крышу домика Ефимыча, и поочерёдно глядя в бинокль, рассказывали взахлёб о том, что видели. Однажды Предмет показал то, что мы назвали сначала чудинками, а после поняли, что нам являются картины прошлого, в основном, о войне. Осторожно расспросив Ефимыча, мы поняли, что смотрим его собственные истории, его военную жизнь. Вскоре старик понял, что именно показывает нам Предмет. Он попросил нас не смотреть часто в бинокль. А в качестве компенсации достал из старого чемодана Калейдоскоп. Поскольку мы дали слово то, вздохнув, принялись крутить калейдоскоп.
Сначала видели только мозаику, но однажды Санёк уронил игрушку, разбив одно из зеркал внутри. Ефимыч покряхтел, но ругать не стал, а наутро вернул калейдоскоп в целости и сохранности, вырезав зеркальную полоску из старого зеркала. С той поры Предмет начал показывать картинки-приключения неизвестного мальчугана. А примерно через полгода мы научились разговаривать с «киноактёром» калейдоскопа. Звали его Ромкой, или попросту Рэм. Через два года умер Ефимыч. На простеньком могильном памятнике, сколоченного из старых досок, мы прочитали – Роман Ефимович Задорный. Рэм из калейдоскопа исчез. Спустя полгода Санькина семья переехала на Север. У меня остался бинокль, у друга – калейдоскоп.
За окном сгустились сумерки, когда я очнулся ото сна. Досадуя на самого себя, попил крепкого чая и включил большую люстру – чтобы смотреть Калейдоскоп требовался пучок сильного света. Волнуясь, поднёс Предмет к правому глазу и заглянул внутрь. Мозаика, меняясь ежесекундно, радовала красочными картинками, но, увы, более ни чем. Я достал с полки фотоальбом, нашёл карточку с изображением друга и внимательно вгляделся. Санёк стоял, как живой, держа сжатый кулак на уровне плеча. Белозубая улыбка, открытый взгляд, непослушные вихры. Положив фото рядом, я вновь приник к стеклу Предмета. На этот раз увидел яркий свет, а потом появилось лицо Саньки – точная копия фотографии.
Боль стянула виски. Боясь потерять образ друга, я морщился, но не моргал. В какой-то момент вдруг понял, что диван, вечерение сумерки, калейдоскоп – всё растаяло. Я стою рядом с Санькой на берегу любимой речки, и он воодушевлённо рассказывает мне о том, что увидел в Бинокле. Всё было так и не так. В моей памяти сохранилось всё, что произойдёт позже, когда мы расстались. Это было странно и неудобно. Внутри меня жили два человека – беззаботный мальчишка и умудрённый опытом пожилой мужчина. А вслед за этим произошло следующее.