Картер выпрямился.
– Позвольте заверить вас, господин Парамонов, произошла ошибка, прискорбная ошибка. В скором времени мы всё достойно исправим, уверяю вас. Повторюсь – это ошибка.
– Так и есть, – строгим голосом подтвердил Дмитрий, – И довольно прискорбная ошибка. Самая прискорбная ошибка в вашей жизни.
С минуту они молча мерили взглядом друг друга.
– Завтра же, прямо в начале дня, – продолжал он, – я подаю заявление в суд, с ходатайством об упразднении администрации поселения. Насколько я проконсультировался у своего юриста, я, как владелец большей части земли, можно даже смело утверждать – всей земли, подведомственной этой администрации, имею на это полное право.
Кортин глотнул воздух, потом выдавил:
– А на каком таком основании?
– А на таком, – спокойно ответил Дмитрий, – что я больше не нуждаюсь в услугах этой организации. Уверен, суд не будет особенно противиться.
– Но… но… ведь это означает…
– Да уж, – обрадовано подхватил Антоль, – Вы прекрасно поняли, что это означает. Вы получили пинок под задницу! Вот что это означает.
Глава 6
Глава 6
– Заповедник, – Антоль провёл рукой полукруг, указывая на густые заросли, окутывающие жилые кварталы, – Нужно создать в этом месте заповедник, чтоб люди не забывали, как жили их предки.
Они стояли втроём на искусственном возвышении, среди торчащих из густой травы железных опор старой, и давно уже проржавевшей водонапорной башни.
– Не совсем так, – уточнил его слова молодой Парамонов, – говоря точнее, это будет мемориал. Памятник минувшей эре, которая лет через сто точно будет всеми забыта. Это будет музей под открытым небом для разных построек, которые в ту эпоху были необходимы для привычной тогда жизни. И не красивости ради, а нужно всё восстановить, как оно было в первоначальном виде. Как тогда удобнее было. Через сто лет люди в эти дома будут входить с таким же чувством, с каким входят сейчас в нынешние музеи. Для них это будет что-то первобытное, так сказать, освоенная ступень на пути к лучшей, более полной жизни. Художники будут посвящать свои картины этим старым домам, переносить эти образы на полотна. А писатели будут приходить сюда, чтобы подышать подлинной атмосферой прошлого…
– Вы говорили, что хотите восстановить постройки, разбить сады и клумбы, как раньше, – сказал Раскин, – Но на это нужно целое состояние. И не меньше на уход.
– А у меня много лишних денег, – с улыбкой ответил Дмитрий, – Честное слово, из карманов вываливаются. Не забывайте, дедушка и отец вошли в бизнес додекаэдров в момент его начала.
– Помню, дед ваш удачно в карты играл, – сообщил Антоль, – Как получка, обязательно меня обчистит.
– Раньше, – продолжил Парамонов, – лишним деньгам находили другое применение. Отдавали на благотворительность, на медицину. А больше всего на вооружения. Теперь этого нет – ни фондов, ни пожертвований. Да и воевать люди перестали. Мировой совет вошёл в силу, и его бюджета хватает на решение всяких проблем.
Дмитрий огляделся, и продолжил:
– Когда я в Тайград отправился, у меня не было никаких планов. Вообще. Собирался просто посмотреть на его дом. Он очень много про него рассказывал. Как сажал дерево. Как общался с соседями. Что в этом квартале была совершенно уникальная атмосфера. Все друг друга знали, ходили в гости, помогали, чем могли. Дети вместе учились. Вокруг высились многоэтажки, а тут получилась своего рода деревенька. Я в детстве очень любил слушать его рассказы об этой жизни. В них всегда присутствовало что-то жизнеутверждающее, и – надежда на уверенное завтра. И вот я приехал, и увидел этот дом. И он показался мне буквально призраком прошлого, который манит к себе. Теперь он брошен, брошен навсегда, а ведь был раньше очень дорог кому-то… Я стоял и смотрел, и вдруг подумал, что можно сделать большое дело, если попробовать сохранить его. Чтобы все остальные тоже могли увидеть этот пейзаж, и как тут раньше жили люди.
Внизу, над зарослями орешника взвился столбик сизоватого дыма.
– А что с ними? – спросил Раскин, указывая рукой в ту сторону.
– Люди живут. Да пусть живут там, если хотят, – ответил Дмитрий, – работа тут скоро найдётся. И жильё тоже. У меня только одна забота – я сам не могу ежедневно этим заниматься. Мне нужен человек, который смог бы руководить этим процессом. И делал бы это от души.
При этих словах он посмотрел на Раскина.