– И с какого перепуга ты это взял? – не унимался волк, – Несёшь какую-то чушь. До сих пор ни одному раскину не надо было убегать, а раз ни одному раскину еще не приходилось убегать, откуда ты можешь знать, что они никогда…
– Ну всё, заткнись, – отрезал молодой человек.
Они продолжали молча подниматься по каменистой тропе, взбираясь на холм.
– Слушай, за нами кто-то следует, – вдруг сказал Волчик.
– Не придумывай ерунды, тебе померещилось, – с усмешкой возразил Семён, – Кому это нужно следовать за нами? Басе?
– Не знаю, но…
– Что, чуешь чей-то запах?
– Нет…
– Может услышал? Или увидел?
– Нет, но…
– Значит, никто за нами не следует, – решительно заявил Семён, – Теперь вообще никто никого не выслеживает.
Свет луны, струясь между деревьями, освещал бликами серебра черный лес. В ночной долине, на реке, утки о чем-то сонно спорили вполголоса. Слабый ветерок снизу принес с собой дыхание реки.
Тетива зацепилась за куст, и Семён остановился, чтобы освободить её. При этом он уронил на землю несколько стрел и нагнулся, чтобы поднять их.
– Придумал бы какой-нибудь способ носить эти штуки, – пробурчал Волчик, – Без конца то зацепишься, то уронишь, то…
– Я уже думал об этом, – спокойно ответил его спутник, – Пожалуй, сделаю что-нибудь вроде сумки, чтобы можно было повесить на плечо.
Подъём продолжался.
– Ну и что ты собираешься сделать, когда придёшь в усадьбу Раскиных? – спросил волк.
– Найду Дядюшку, – ответил Семён, – Собираюсь рассказать ему, что я сделал.
– Бася уже рассказала, не беспокойся.
Парень пожал плечами:
– Может быть, она не так рассказала. Может быть, что-нибудь напутала. Бася очень волновалась.
Волчик согласился:
– Да она вообще дурная.
Они пересекли лунную прогалину и снова нырнули во мрак.
– Что-то у меня нервишки разгулялись, – сказал волк, – Затеял ты ерунду какую-то. Я тебя до сих пор проводил и…
– Ну и возвращайся, – сердито ответил Семён, – У меня вот нервы в порядке. Я…
И тут он круто обернулся, а волосы на голове поднялись дыбом.
Что-то было не так… Что-то неправильное... В воздухе, которым он дышал, в его мозгу… Тревожное, жуткое ощущение опасности, но ещё сильнее – чувство омерзения, оно вонзило когти ему в лопатки и поползло по спине миллионами цепких ножек.
– Волчик! – заорал он, – Волчик, стой!
Рядом с тропой, внизу, вдруг сильно качнулся куст, и Семён стремглав бросился туда. Обогнув кусты, резко остановился. Вскинул лук и, мгновенно выхватив из левой руки стрелу, упёр её в тетиву.
Волчик распростёрся на траве – половина туловища в тени, половина на свету. Его пасть оскалилась клыками, а одна лапа еще царапала землю.
Человек увидел, как над волком наклонилась какая-то тень. Серая, мутный штрих. Тень шипела, рычала, и в мозгу Семёна отдался эхом целый поток яростных звуков. Облачная пелена неба развеялась, пропуская лунный свет, и он увидел нечто, похожее на лицо – неясные очертания, словно полустёртый рисунок мелом на пыльной доске. Лицо мертвеца, воющий рот, щели глаз, и отороченные щупальцами уши.
Тренькнула тетива, и стрела вонзилась в лицо – вонзилась, но прошла насквозь, и упала на землю. А лицо все так же продолжало рычать.
Еще одна стрела уперлась в тетиву и поползла назад, дальше, дальше, почти до самого уха. Стрела, выброшенная упругой силой крепкой древесины, выброшенная ненавистью, страхом, отвращением человека, который натягивал тетиву.
Стрела опять поразила размытый лик, замедлила полёт, закачалась – и тоже упала.
Еще одна стрела – и сильнее натянуть тетиву. Еще сильнее, чтобы летела быстрее и убила наконец эту тварь, которая не желает умирать, когда ее поражает стрела. Тварь, которая только замедляет стрелу, и заставляет ее качаться, и пропускает на сквозь.
Сильнее, сильнее – еще сильнее. И… Лопнула тетива.
Секунду Семён стоял, опустив руки: в одной никчемный лук, в другой никчемная стрела. Стоял, измеряя взглядом просвет, отделяющий его от призрачной нечисти, присевшей над останками волка.
В душе его не было страха. Не было страха, хотя он лишился оружия. Была только бешеная ярость, от которой его трясло, и был голос в мозгу, который чеканил одно и то же звенящее слово:
– Убей… убей… убей…
Он отбросил лук и пошёл вперёд – руки согнуты в локтях, пальцы словно кривые когти. Жалкие когти…
И тень попятилась – попятилась под напором волны страха, внезапно захлестнувшей ей мозг, страха и ужаса перед лицом лютой ненависти, обжигающим пламенем идущей от этого страшного создания. Властная, свирепая ненависть…