— А как насчет репетиций? — спросила она неестественно высоким голосом.
— Вильям введет тебя в курс дела. Очевидно, у него талант к лицедейству.
Прежде чем они достигли двери, Бетина вновь обрела уверенность в себе и покинула его кабинет царственной походкой, с высоко задранным носом. Пол закрыл дверь и прижался головой к холодной полированной поверхности. «Кессиди! О, Кесси! Что я теперь скажу тебе?»
Пол не был настолько малодушен, чтобы позволить Вильяму сообщить эту новость Кессиди. Он оставил это себе в качестве наказания, но у него не было сил сделать это, глядя Кессиди в глаза. Он позвонил ей в магазин. Откликаясь на неестественную бодрость в ее голосе, Пол заговорил быстро и как можно короче объяснил, что Бетина будет играть роль Джейн в их маленькой драме. Девушка помолчала, но в конце концов спокойно ответила, что все к лучшему. Однако Пол был уязвлен ее уступчивостью. Ему было неприятно, что она сдалась без боя, но он понимал: это абсурд.
— Извини, — прошептал он и повесил трубку.
Пол хотел было пропустить репетицию и поручить Вильяму заместить его. Он и так уже все решает за начальника. Надо только позвонить и сказать старине Вильяму, чтобы продолжал в том же духе. Но пока Пол раздумывал, уставившись на телефон, он понял, что Вильям уже ушел. Пол поднялся и отправился на завод.
Машина Кессиди стояла на обычном месте под фонарем. Пол говорил себе, что страшится встречи с ней, но на самом деле не мог дождаться этой минуты. Он соскучился, просто изголодался по ней. И был вознагражден нежной робкой улыбкой. Кессиди вынесла удар. Она испытывала боль, это правда, но была жива. Ведь ангелы вечны.
Пол с удовольствием рассматривал ее, пока шел к собравшимся. Ее волосы были забраны кверху точно так же, как накануне вечером, но теперь на ней был темно-зеленый свитер с высоким воротом, перехваченный ремнем, и шерстяная юбка из шотландки, доходившая до самых ботинок. На шее висели большие деревянные бусы. Она выглядела хрупкой и утонченной, несмотря на свой рост, и Пол остро ощутил потерю свободы, когда ему захотелось обнять ее.
Бетина же была похожа на лоснящегося безжалостного хищника в темно-красном, плотно облегающем брючном костюме с пиджаком на молнии. Она распустила белокурые волосы ослепительной шикарной волной.
Кессиди призвала всех к порядку, объявив напряженным голосом, что теперь репетициями будет руководить Вильям, а она займется «другими делами». Однако Тони выступил вперед и потребовал объяснений.
— Ты ничего не смыслишь в театре, — сказал он Вильяму. — С какой стати мы должны слушать тебя?
Вильяму явно не понравилось, что его способности и авторитет подвергают сомнению. Он презрительно обратился к Тони:
— Мы здесь не Шекспира ставим, а я помогал писать пьесу. Кроме того, если Кессиди думает, что я могу руководить репетициями, не понимаю, что ты имеешь против.
— Я не уверен, что Кессиди довольна ситуацией, — настаивал Тони, испепеляя Вильяма взглядом. — Она была весь день расстроена, а сегодня днем плакала. А потом вдруг объявила, что не будет играть роль Джейн.
— Боюсь, что это я виновата, — ровным голосом произнесла Бетина.
Вильям подскочил к ней и представил ее, словно она была членом королевской семьи.
— Мисс Бетина Линкольн будет исполнять роль Джейн, которая, в конце концов, была написана для нее.
Бетина улыбнулась и сказала уверенно:
— Поначалу я думала, что не осилю роль, но затем осознала, что это в наших интересах — если я займу надлежащее место.
Пол покачал головой: потрясающая изворотливость! Тони тоже не купился на подобное объяснение.
— Это не объясняет мрачного состояния Кессиди. Не верю, что причина — в решении мисс Линкольн дублировать роль Джейн.
— Я не дублерша, — властным тоном парировала Бетина. — Роль была написана для меня.
Вильям бросил взгляд на Пола, но тот сохранял непроницаемое выражение лица. Поэтому «добрый братец» почувствовал свободу и пришел к заключению, что может подставить Кессиди.
— Моя сестра очень талантлива, но воображение иногда уводит ее в сторону, а столкновение с реальностью всегда болезненно. Через день-два она будет в порядке. Увидите.
Если бы он на этом остановился, Пол, возможно, дотянул бы до конца вечера, но Вильям шагнул к нему и подписал свой приговор:
— Знаешь, я должен извиниться. Некоторое время я считал, что Кессиди увлеклась тобой…
— Что? — переспросил Пол, не веря своим ушам.
— Я знаю, знаю, — продолжал Вильям, совершенно не замечая интонации Пола. — Мне следовало поговорить с тобой об этом сразу же, но я убедил себя, что это было обоюдным увлечением. После того, что она тебе сказала за сценой вчера вечером, я понял, что должен что-то предпринять…