Кейт: Что ты в них нашел? Ты же взрослый мужчина!
Билли: Ну нравится мне на хорошую корову посмотреть, и никто мне не указ.
Джонни: (вопит)Не хотите слушать мои новости, я их забираю и ухожу! Болтают тут о коровах с придурком этим!
Билли: С придурком, значит?
Эйлин: Ну, рассказывай скорее свои новости, ДЖОННИПАТИНМАЙК.
Джонни: Если вы закончили с коровами, то я расскажу, хотя уверен, что жареные креветки и те слушают внимательней.
Кейт: Мы слушаем внимательно.
Эйлин: Мы слушаем внимательно.
Билли: Нечего ему поддакивать.
Джонни: Поддакивать, значит, Калека Билли?
Билли: Ты, не называй меня Калекой.
Джонни: Это почему? Разве тебя зовут не Билли и разве ты не калека?
Билли: Разве я называю тебя «ДЖОННИПАТИНМАЙК, у которого такие новости, что даже дохлая пчела сдохла бы со скуки»?
Джонни: Со скуки, значит? А как тебе такая скучная новость…
Билли: По крайней мере ты согласен, что она скучная. Уже кое-что.
Джонни: (пауза)Из Голливуда, штат Калифорния, что в Америке, пришли они, и вёл их янки по имени Роберт Флаэрти, один из самых знаменитых и богатых янки на свете. И пришли они на остров Инишмор, и зачем же они пришли? Я поведаю вам, зачем пришли они. Пришли, чтобы снять кино, кинофильм на миллион долларов, и покажут его во всём мире, и покажут, как живут на островах, и сделают кинозвёздами всех, кого возьмут сниматься, и заберут их с собой в Голливуд, и устроят им беззаботную жизнь — никакой работы, только актёром быть, а это и работой назвать нельзя, так, одна болтовня. Я знаю, что уже взяли Колмана Кинга и платят ему сотню долларов в неделю, а уж если Колман Кинг может сниматься в кино, то и любой может, ведь Колман Кинг страшен, как кирпич дерьма печеного, это всякий скажет, вы уж меня извините за грубость, я просто образно выразился. Небольшой исход из этих краев на большой остров предрекает ДЖОННИПАТИНМАЙК. Исход девушек и юношей, которые похожи на кинозвезд и хотят попытать счастья в Америке. Что, само собой, оставляет вас всех не у дел, если, конечно, им там не нужны калеки и неблагодарные. Я-то в молодости, меня бы точно взяли, с моими-то голубыми глазами, с моей-то шевелюрой, да может, и сейчас возьмут, с моими-то ораторскими способностями я любого бездельника на дублинской сцене обставлю, только, как вам известно, надо за мамашей-пьяницей присматривать. И назовут этот фильм «Человек из Арана», и верно, Ирландия не такая уж дыра, раз янки приезжают сюда кино снимать.
БИЛЛИ сидит сбоку за столом в глубокой задумчивости.
Джонни: Это и была третья новость Джоннипатина, а теперь скажи мне, хромоногий, скучная это новость?
Билли: Эта новость совсем не скучная. В жизни своей я такой важной новости не слышал.
Джонни: Ну раз уж мы сошлись во мнениях о важноте моей новости… «Важнота», конечно, не совсем подходящее слово, сам знаю, да не стану я ради такого, как ты, другое выдумывать… За такую новость возьму-ка я плату натурой, а плата сегодня — пяток яиц, так хочется омлета, да.
Эйлин: Ой.
Билли: Что «ой»?
Эйлин: Этот с яйцами приходил, но без яиц.
Джонни: Без яиц?! Я им такую важную новость рассказываю в довесок к двум первым, которые хоть и поменьше, но тоже не хуже, а у них яиц нет?!
Эйлин: Он сказал, куры не несутся, а Чума-Хелен разбила те, что еще оставались.
Джонни: Так что у вас найдется мне на ужин?
Эйлин: Есть горошек.
Джонни: Горошек! Разве горошек годится мужчине к ужину? Дай-ка мне сюда кусок грудинки. Во-он тот.
Эйлин: Какой тебе? Тот, постный?
Джонни: Да-да, постный.
Эйлин: Ну знаешь, такой грудинки твои новости не стоят, ДЖОННИПАТИНМАЙК.
ДЖОННИ с ненавистью смотрит на них, затем в раздражении уходит.
Эйлин: Ну, хорош….
Кейт: Не стоит нам с ним ссориться, Эйлин. Как мы еще узнаем, что в мире творится, если не от Джонни?
Эйлин: Да ведь это первая приличная новость за двадцать лет.
Кейт: Да, а следующей мы теперь можем и не услышать.
Эйлин: Приходит сюда каждую неделю яйца вымогать.
Билли: А новость-то интересная.
Кейт: (подходит к нему) Тебе обычно дела нет до новостей Джоннипатинмайка, Билли.
Билли: Когда новости про то, что жаба споткнулась, дела нет. А когда про съемки, про то, как можно уехать с Инишмаана, очень даже есть.