— Вы хотите сказать, что он позволил себя застрелить?
— Или он сам застрелился, а револьвер унес сообщник.
— Разумная версия.
— Я нашел интересующую вас смерть. Два месяца назад в усадьбе «Вязьминки» скончалась Аполлинария Евгеньевна Гржимальская, вдова генерала Гржимальского. Смерть наступила в результате сердечного приступа, что неудивительно — вдове было восемьдесят три года. Земский доктор констатировал смерть как ненасильственную. Вместе с Гржимальской погостить приехала ее племянница Евгения Аларина с компаньонкой. Они и сейчас проживают в усадьбе.
— Они до сих пор не уехали после смерти тетушки?
— Тут вот такое дело… Евгения Аларина не ходит, она передвигается в кресле. Известие о кончине родственницы окончательно подорвали ее силы. Доктор Мальцев навещает ее ежедневно.
— Спасибо, доктор, — Штольман пожал руку Александру Францевицу.
В управлении было душно. Яков Платонович повесил шляпу на вешалку рядом с пальмой и подошел к дежурному.
— Были обращения по поводу ограбления в поезде?
— Никак нет, ваше благородие.
За спиной хлопнула дверь, и Штольман обернулся. Коробейников, нахлобучив шляпу, подлетел к нему.
— Сейчас… околоточный пришел… — Антон Андреевич никак не мог отдышаться, — по поводу Малашки, то есть Маланьи Дементьевой. Вчера дал указание городовым сыскать девицу. Нашли…
Коробейников приумолк и потом тихо сказал:
— Убили ее.
— Едем!
***
Пахло жженным магнием. Коробейников переставил аппарат, стараясь не споткнуться и не наступить в кровь.
Везде валялись клочья соломы, лохмотья, пахло помоями — черная лестница трактира не отличалась чистотой. Штольман перешагнул через две ступеньки. Тело молодой девушки в когда-то бывшей белой кофте лежало у перил неестественно, с выгнутой далеко назад головой.
— Упала с лестницы, вернее, скинули оттуда, — шепнул Яков Платонович и посмотрел наверх. — Антон Андреевич, видите эти брызги крови выше человеческого роста? Там, — повернулся и указал рукой в перчатке, — ей перерезали горло скальпелем или бритвой и перекинули через перила. Ее беспорядок в одежде… Возможно, была с клиентом. Он крепкий мужчина, высокого роста, с твердой рукой.
— Не вор.
— Да. Что говорят товарки Дементьевой?
— Ничего. Околоточный уже опросил их.
Сверху шмыгнула девица в драной юбке и перегнулась через перила. Тихо ахнула и перекрестилась:
— Боже мой! Малаша… Мамочки!
— Ты видела с кем она была? — спросил Штольман.
— Нет, а то запомнила бы изувера… Так, хрен в котелке какой-то. Таких полна улица. Я не приглядывалась.
— Иди, иди к себе — подтолкнул ее околоточный. — А то следы затопчешь.
Следов не было. Вероятно, преступник перемахнул через шаткие перильца, чтобы не вляпаться в кровавую лужу. Ни окурков, ни обрывков ткани.
— Матерый убийца, способный хладнокровно перерезать девушке горло, — Яков Платонович после спертого помещения с удовольствием вдохнул полной грудью. — Таких немного. Обычные уголовники предпочитают перо в печень или удар в сердце и боятся, что жертва их увидит, а если еще и выживет… В этом случае он знал что делает и был уверен в себе. Неутешительный вывод, Антон Андреевич — перед нами человек, убивающий профессионально. А значит — чиновника из Приамурья действительно убили. Нужно немедленно установить его личность. Езжайте в управление, подготовьте запрос в Хабаровск. Нужно знать его маршрут передвижения, цель поездки, внешность, но пока ничего не говорите о его исчезновении.
========== Глава 3. Вязьминки ==========
Бричка поскрипывала на ухабах, и Яков Платонович придерживал пальцем расползающиеся листы.
— Аларин Дмитрий Федорович, тридцати пяти лет, племянник А.Е. Гржимальской, сын ее брата.
— Получается, родной брат Евгении Федоровны? — переспросил Коробейников.
— Сводный. Он сын от первого брака Федора Михайловича Аларина с актрисой театра. Аларин-старший умер десять лет назад, его сын в это время был назначен письмоводителем в канцелярию. Продолжил линию отца, ведь Аларин был смотрителем забайкальских тюрем.
Антон Андреевич поправил ус:
— Оба служили по тюремному ведомству, значит.
— Служили? Уже не надеетесь найти Дмитрия Аларина живым? — переспросил Штольман. — Если он жив, то мы быстрее приблизимся к поимке убийцы, а если нет — то убережем от опасности обитателей этого дома. Про Аларина известно немногое. Отличный служащий, замечаний к нему не было. Почти два месяца назад он сел на пароход из Владивостока до Одессы, а потом поездом до Москвы и Затонска.
Из-за поворота показалась аллея к дому, выкрашенному небесно-голубой краской. Бричка вкатилась во двор. Кое-где еще стояли леса, и ходили рабочие с закатанными рукавами и ведрами.
— Простите, — с крыльца поспешила высокая женщина в черном платье, — у нас все еще идет ремонт усадьбы, поэтому такой кавадрак. Прошу, пройдемте. Вы, наверное, из городской управы по поводу пруда?
— Нет. Сыскная полиция. Я следователь Штольман Яков Платонович, а это Антон Андреевич.
— Полиция? — брови женщины дрогнули. — Я Антонина Матвеевна Лисицына, экономка. Простите, не понимаю, но чем вызван ваш визит? Кончиной Аполлинарии Евгеньевны? Но мы ее давно уже похоронили. Царствие ей Небесное, — Лисицына размашисто перекрестилась.
— Нет. Нам нужно поговорить с госпожой Алариной.
Экономка всплеснула руками:
— Хорошо. Я позову Евгению Федоровну. Проходите, господа. Я попрошу горничных накрыть чай на террасе.
Она нервно поправила прическу и поспешила в дом. Яков Платонович огляделся. За стволами деревьев угадывались очертания старых дровяных сараев, один из которых уже разбирали рабочие. Слышался треск ломаемых досок. Антон Андреевич поднялся на террасу.
— Хороший дом, — он вздохнул с улыбкой.
Дверь приотворилась, и Лисицына придержала створку. Сначала показались ноги, укрытые темно-синим пледом, кресло стукнуло о порог, и мужчина в пенсне и с докторским саквояжем вкатил кресло на террасу. За ним несла подушку горничная.
Девушка в кресле была красива. Светло-русые волосы были уложены в косу и сколоты на макушке. Чуть выпуклые глаза не портили красоту ее точеного лица.
— Евгения Федоровна Аларина, — она протянула Штольману бледную руку.
— Яков Платонович, — мужчина поцеловал нежную прохладную кожу.
Коробейников отрекомендовался с поклоном, и Аларина с улыбкой представила остальных:
— Моя компаньонка Глафира.
Глафира выглянула из-за стеклянной двери и присела в книксене.
— Доктор Мальцев, Дмитрий Федорович.
Тот поклонился.
— Чем я вам обязана, господа? — спросила Евгения с улыбкой. Траур делал ее еще моложе своих двадцати семи лет, она казалась совсем юной.
— Ваш брат Дмитрий Федорович должен был приехать? — задал вопрос Штольман.
— Митя? Да, — девушка кивнула. — Как умерла тетушка, я ему написала письмо. Он обещал приехать, но мы до сих пор не дождались от него даже телеграммы. Волнуемся и ждем.