(Профессор Н. просит Мариса прибыть в Вену не позднее двадцать пятого августа, тчк. В Граце педагогическая конференция, тчк. Хочется показать лучших учеников, тчк. Программа та же, что в Пальфи-зале, тчк. Будут представители концертных агентств всей Европы, возможность заключения договоров, тчк. Профессор Н.)
— Отец! — говорит Марис. — Мне придется уехать еще раньше, чем мы предполагали. Ты уже придумал, где устроиться?
— В бараке лесорубов вроде есть свободное местечко, — отвечает отец. — Если не у них, то в богадельне наверняка.
— Как же так, в богадельне? — волнуется Марис. — Вот уж этого ты не делай… Тогда уж лучше у лесников. Там, говорят, комнаты светлые.
— Да, одна большая комната на двадцать коек. Мне там квартира полагается — ведь я еще работаю лесником на обходе…
Утром Марис начинает укладывать кофр. Из громоздких вещей брать с собой нечего: на память — старые сапоги для верховой езды, подарок матери — Новый завет, нотный альбом Zum Tee und Tanz — его он шутки ради подарит профессору (тот на выпускном банкете преподнес Марису уточку-свистульку).
Укладывая свой нехитрый скарб, он пробует отогнать от себя мысли о Юлишке… Вдруг понимает: дом полон чужих людей.
— Судебный пристав приехал, — говорит отец. — Выйди и ты во двор.
Прибыл господин Цал с помощниками. Он сердечно здоровается с Марисом, они ведут себя как старые приятели.
— Все упражняетесь? — радуется судебный исполнитель. — Ну, как же, как же… Вас ожидает блестящее будущее. Здорово вы сыграли «Мефисто-вальс» в тот вечер. Я вам так скажу: po fer zort! Первый сорт!
Тем временем ищейки пристава уже успели облазить тележный сарай, хлев, конюшню, погреб. Один из них, проявив недюжинное любопытство, заглянул даже в колодец.
— Должно быть, метров на двадцать в землю уходит, — определяет он со знанием дела.
— Что вы! Пятьдесят метров самое малое, — говорит Марис. — Как-то раз там даже нефть показалась.
— Что? Нефть? — восклицает помощник. — Значит…
— Ну что ты, Фридис! Господин Межсарг тебя разыгрывает, — смеется пристав. — Молодой человек, вы далеко пойдете, если чувство юмора не изменяет вам даже в этот грустный миг.
— Какой такой грустный миг? Мы просто счастливы, что разделаемся наконец со своими долгами.
Гм, да…
— Господин Цал, мы это фортепьяно оценили в восемь сотен, — высовываясь в окно, кричит из комнаты один из сыщиков.
— Дурак! Это фортепьяно принадлежит Общественному собранию, — кричит в ответ судебный исполнитель. — Посмотри-ка лучше, что за мебель в комнате.
Все идут в дом осматривать мебель.
— Вот буфет…
— Антик, — говорит Марис. — Из Византии.
Эксперт подходит, поглаживает по дереву и, махнув рукой, говорит:
— От Трентельберга… Барахло. Что тут у вас еще?
— Вязаные оконные гардины… с уникальными брюссельскими кружевами, — куражится Марис.
Эксперт подходит к окну, щупает занавеси, принюхивается и констатирует:
— Тоже от Трентельберга.
В глазах ищеек нескрываемое отчаяние.
— Мы напрасно сюда приперлись, господин Цал. Здесь нечего описывать.
— Нет, так нельзя! Что-нибудь да надо описать. Посмотрите хотя бы вон ту кровать.
Помощник садится на табуретку и пишет:
— Соснового дерева. Мореного. Изголовье с фанерными инструкциями.
— Не инструкциями, а инкрустациями. Пиши: инкрустациями…
(Так было описано супружеское ложе старого Межсарга — кровать, в которой родился всемирно известный пианист Морис Мессарж, но в тот момент пристав еще не уразумел этого. Говорят, впоследствии Изабелла продала эту кровать музею за двенадцать тысяч марок.)
— Ну и ну… — оставшись с отцом с глазу на глаз, говорит господин Цал. — Неплохо сработали, Межсарг, подчистую, здесь и взять нечего. Теперь вас объявят неплатежеспособным.
— И что со мною будет? — испуганно спрашивает Межсарг.
— Благодаря вашему сыну, ничегошеньки с вами не будет… Банкротство не посчитают злонамеренным: конь-то продан загодя… И в Рочском обходе найден деловой лес: вы проявили потрясающую честность и не продали его, мы это учтем… Вот разве что придется куда-нибудь съехать. У вас есть уже на примете какая-нибудь квартирка? Вашим хозяйством и землицей весьма интересуется господин Рацен. Его ржаное поле примыкает к вашему яблоневому саду. Кроме того, интерес выразил господин Конрад, а также госпожа Рейтер хотела бы второй летний дом для молодой пары. Словом, торги будут жаркими и прелюбопытными. У меня такое предчувствие, что выручка с аукциона покроет банковскую задолженность. Поэтому как можно быстрее подыскивайте себе квартиру. Не то останетесь без крыши над головой. Торги я назначил на четверг, времени мало.