— А как только вошли немцы, тут же побежал предлагать свои услуги. Вскоре получил повышение — стал шпионом, — говорит Эрманис.
— Мне непонятно, как Зейдак и Дучкен, когда-то столь уважаемые и признанные актеры, могли стать предателями?
— Быть может, они не столько предатели, сколько трусы, — считает Элеонора Бока. — Зейдак сам поднял панику и сам же испугался. А вместе с ним испугался и Дучкен.
— Многие уехали по инерции, — вспоминает Тереза Талея. — Оливии Данге незачем было куда-то бежать, но у нее в Баварии сестра, и этого оказалось достаточно…
Не знает ли кто-нибудь, что произошло с актрисой Лианой Лиепой? В сорок первом году она должна была окончить театральное училище, и Даугавиетис собирался принять ее на работу.
— Лиепа? Лиана? Хо, хо! Общенародная девица № 1, скажу я вам, — совсем осмелев, начинает рассуждать Юхансон, уже не слушая других. — На ее крючок попались сразу двое. Окунек и щука. Общенародная девица вытащила щуку и уехала в Готенхафен.
Каспар, сидевший в последнем ряду собравшегося здесь кружка, покраснел и спрятался за чьи-то спины. Он ждал, что будет дальше. Облегченно вздохнул, когда Сармон прекратил свои расспросы. Юхансон тем временем перешел к другой теме: стал рассказывать о своих приключениях в «Малом Парке». Это же было невероятно героическое дело.
— Сорок восемь часов просидел я в застенках гестапо. Меня избивали, — поведал он присутствующим, надеясь, что новый начальник Вилис Витол примет это во внимание.
Гость похвалил коллектив за самоотверженность при спасении театра (Анскин успел рассказать ему про пожар). Но выразил опасения, не случилось ли какой-нибудь беды с Даугавиетисом. Почему режиссер задерживается, зная, что Рига освобождена?
Где находится Даугавиетис, знал только Анскин. Теперь, сказал он, тайну можно открыть.
— Даугавиетис вместе с поэтом Кадзеем и театральным барабанщиком Марцевым сидит в филиале РКПО — в Золитюдском пожарном депо, режутся в преферанс и дуют чертовски хорошее немецкое пиво Радебергер. Как только начнет ходить агенскалнский пароходик, старик тут же вернется.
Сармон не захотел ждать так долго. Попросив собравшихся не расходиться (они, мол, скоро вернутся) и прихватив с собой Анскина и Витола, он вместе с ними уселся в машину и помчался в Икшкиле. Только там можно было перебраться через Даугаву — саперы навели временный мост.
— Этакий крюк! — злится Анскин. — Ехать в Плескодальские сосны через Икшкиле, это же смех, да и только! Э’извиняюсь: до вечера-то мы вернемся? С крышей надо еще поостеречься, да и бабы, того и гляди, снова кашу заварят.
Через четыре часа они вернулись. Весь персонал быстро собрался в большом зале на просцениуме. У главного входа Даугавиетиса встретили Элеонора Бока и Тереза Талея, подхватили его под руки и повели наверх. Раздались аплодисменты и крики браво! Ведь это же был он, ей-богу, он, хотя вид у него, честное слово, был довольно-таки чудной! На этот раз не был Даугавиетис облачен в визитку и не помахивал он цилиндром, нет, нет! По одежде и манере держаться его скорее можно было принять за вождя корсиканских мятежников или разбойника на пенсии. Залатанный вишнево-красный джемпер, отросшая борода, грудь нараспашку, высокие рыбацкие сапоги… На широком резиновом поясе, поддерживавшем брюки, не хватало только кинжала и револьвера.
— «Fra Diavolo»! — восхитился Каспар и стал вспоминать, в каких еще операх, кроме этой, видел он что-либо подобное, — Роберт-Дьявол? Робин Гуд? Дон Аристид Синяя Борода? Дубровский? Грабовский? Чайковский? Ой, нет!
И вот Даугавиетис стоит среди своих верных аполлоновцев. Он бросает взгляд на потолок, набирает полные легкие воздуха и растроганно говорит:
— Товарищи! У нас пасха! Старый добрый Аполло Новус воскрес из мертвых! Повержен извечный враг. Черный змей муку молол… семьсот лет молол, молол… смолол, да сам же и съел. Но с сегодняшнего дня в стенах нашего исторического здания будут звучать только голоса муз. Талии, Клио и… да и всех других, которых мы забыли, но которых сейчас снова вспомним… Да. Какова же наша задача в данных обстоятельствах? Собрать воедино весь ансамбль. Всех, без исключения. Бока, Бока, где Бока? Записывай, сколько у меня есть актеров и скольких у меня нет. Сейчас же записывай! Дальше. Есть у меня мастер сцены или нет? Ага… Бирон… А софиты не горят… и сколько же тебе надо помощников, чтобы убрать этот хлам, чтобы поднять кверху Венский лес? Не можешь сдвинуть проспект, сил не хватает? Мало каши ел? Дальше. Почему не явились музыканты? (Тут, меняя тон, Даугавиетис начинает рычать громовым голосом.) Где капельмейстер? А, вот он… Каспар Коцинь, капельмейстер: хорошо звучит, но в каком ты виде? Что это за лапсердак? Где твоя труба? В самом конце мы будем петь… Чтобы в течение трех дней все музыканты были на месте! Понял? Запиши: кто есть, кого нет… Те, кого нет, пусть пока не приходят.