Оказалось, что большинство гостей (к тому же самых богатых и к тому же в собственных машинах) едет в Калнаверы. По Звартскому большаку, вздымая пыль, умчался шестицилиндровый «крайслер», за ним проследовала четверка черных «веранд» — старые «форды» Мейера, Андерсона, Рацена и карлюкалнского лесничего. Чуть поотстал красный «фиат» фабриканта Рейтера, а замыкал «парадный заезд» желтый «олдсмобиль» торговца Румпетера. Им вслед приветственно махали выстроившиеся на обочине мальчишки в обтрепанных штанах, громко лаяли собаки. У юргюмуйжского сарая одному старому вознице, сидевшему в роспусках, пришлось завернуть телегу к самому краю придорожной канавы, а молодому, элегантно одетому человеку — придержать коня, так как встревоженное животное все не успокаивалось (Фицджеральд с непривычки испугался автомобилей).
Гости городского головы, пастора и начальника полиции не спеша, торжественно, с непокрытыми головами побрели пешком в дома веселья, каждый в свой, разумеется.
Повсюду воцарилась летняя полуденная тишина. Городок словно вымер… Только запах увядших цветов все еще стоял на церковной площади и капли дегтя виднелись на мостовой».
Как пишет госпожа Ф., она уже заранее, за неделю получила приглашение на вечер в Калнаверы, но долго не могла решиться: идти или не идти? Эти Румпетеры, Андерсоны и Рацены ей не очень-то подходят… Но ради Изабеллы де ля Мотт она уступила настояниям хозяев и села в указанный господином Конрадом автомобиль (рядом с женой лесничего).
С большинством гостей госпожа Ф. была незнакома, зато о Юлиане, ее подругах и поклонниках знала все до тонкостей по рассказам на полдничных кофепитиях, или файфоклоках (five o’clock), — местные дамы света черпали новости из достоверных источников.
Между прочим, достоверные источники били фонтаном и во время самого праздника конфирмации. Наглый репортаж о вечере в Калнаверах появился в следующую пятницу в газетенке-сплетнице «Айзкулисес»[15]. Семейство Конрадов чувствовало себя просто-таки оплеванным. Изабелла так и не смогла угадать, кто из уважаемых гостей позволил себе хаять Юлианин наряд, потешаться над ее вкусом. К хамской статейке был к тому же прибавлен список напившихся гостей, а в самом конце — отчет об анекдотическом происшествии с исчезновением Зинаиды Рейтер… Какая подлость? Теперь, по прошествии многих лет, мне совершенно ясно, кто был автором памфлета, ну, да ладно, оставим это. Пусть уж госпожа Ф. сама делится своими воспоминаниями.
«Юлиана красивой не была, но и некрасивой ее нельзя было назвать. Черные волосы, темные и таинственные, слегка раскосые глаза. Холодная и надменная особа. С нами, дамами постарше, и вовсе не разговаривала. Насколько помню, она никогда не улыбалась (Изабелла как-то в шутку сказала: Юлишка смеется лишь дважды в год, и то невпопад). Из достоверных источников было известно, что у Юлианы два персональных воздыхателя. Она играется с ними, как с комнатными собачонками, то одному окажет предпочтение, то другому, но по-настоящему не привязана ни к одному из них, ибо по натуре своей лесбиянка (это, конечно, не для разглашения!). Непредсказуемая девчонка, ее интересует лишь теннис да чтение книг. Со слов матери — запрется, бывало, в своей комнате, валяется на постели и перелистывает русские романы. Подумать только, русские романы!
У мадам Изабеллы совсем другой характер, она натура широкая, мы с ней большие подруги. Мейериха, выбравшись из машины, шепнула мне: мать выглядит намного, намного моложе дочери… Может, благодаря наряду? На Юлишке длинное платье, сшитое ко дню конфирмации, а у мамы — короткая бочка, точь-в-точь как в свежем журнале мод за 1928 год: два сантиметра выше колен, сбоку разрез. Прически, правда, у обеих одинаковые, бубикопфы — по моде, «под мальчика». Такие теперь носят настоящие дамы. У Юлианы волосы уложены локонами, а у Изабеллы, черные и блестящие, откинуты со лба. Точь-в-точь как у знаменитых кинозвезд — Лии де Путти и Жанетты Макдональд.
Господин Конрад (крещеное имя Теофил) приглашает всех, всех без исключения, осушить бокал шампанского, прежде чем сесть за праздничный стол. Здоровье Юлишки!