Нельзя навязывать людям свои ценности, ибо они легко могут растерять свои собственные…
Вещь
Дятел стучал по недопитому фужеру ствола, привлекая внимание общества:
– Тише! Тише же! Прошу вас, дайте сказать!
Он был взволнован против обыкновения и часто дышал.
Воробьи остановили кадриль, и с одышкой просыпались горстью на куст калины. Поползни немедля оставили взапуски13 с синицами и расселись по сутулым веткам ясеня. Подначивая друг друга, потолкались недолго и затихли нехотЯ. Снизошёл даже вОрон. Державшийся обыкновенно особняком, он рассудил, что дела подождут, и присел на крышу сарая, дабы узнать, о чём, собственно, речь.
Дятел стукнут ещё разок, возбудив в откупоренном дереве трепет так, что оно зазвучало и, обернувшись к собравшимся, сообщил:
– Долго говорить не стану. У всех свои заботы. Но… обстоятельства вынуждают. Надеюсь, все заметили, что с каждым днём свет горит всё дольше…
– Ха, вот тебе, нашёл новость. Ночь зевает, ленится, а день теснит её к краю скамейки понемногу. Вот-вот, ещё чуть, и совершенно уронит. Эка невидаль!
– Ну, вовсе-то не спадёт…– начала было синица.
– Это ещё не всё. У нас в лесу появился человек. – перебил её дятел.
Собравшиеся замерли, и, как один, обернулись на зачинателя14.
– Вы уверены? – подал голос вОрон?
– Всё указывает на то.
– Что именно? – потребовал уточнить вОрон.
– Это, наверное, кабан ходит, кашляет, а дятлу с его настойчивыми намерениями пошатнуть устои общества, мерещится всякое, – вновь подала голос синица и хихикнула, но дятел удоконил15 её вопросом:
– Кто из вас использует во время еды или ночлега что-то, сверх данного природой?
Собравшиеся недоумённо переглянулись.
– Вот и я про то, – вздохнул дятел.
– В самом деле, в последнее время в лесу всё чаще стали попадаться… вещи. То, что не растёт, не рождается, не приносит ветром. – сообщил поползень
– Ну, ветром-то теперь к нам заносит невесть что, и я вам прямо скажу, – покачал головой вОрон ,– спасения от этого нет. Бывало, тянешь волоком, почти по-над землёй, подальше от леса, нечто, чему и названия-то уже не отыскать. Так что даже едва не надорвёшься. К свалке положишь аккуратно, а через некоторое время всё тут, у нас оказывается, и с собой ещё чего прихватывает поверх. Так что, думаю, нет человека. Ни там, не тут.
– Ага! Следы есть, а его самого нет? Так не бывает!
– Бывает, если судить по тому, что нас подстерегает… из-под пробки листвы, вместо шляпок грибов…
Птицы заголосили, заспорили, подняли шум. Дятел занёсся было над стволом, чтобы стукнуть в доску16, созвать всех, кто не пришёл, навести порядок, да передумал. Не от них разладица17 в лесу, не потому…
Из кустов вышел ветер. Принёс вещь, погнал её, играючи, по лесу. Лиса язычком пламени промелькнула мимо. Решила, что мышь. Обозналась.
Снег нездоровыми пятнами проступил на щеках земли. Долго возилась она, готовила зиму. Просыпала муку и пудру. Сладко… Но не вышло её, тесто не подошло. То ли не время ещё, то ли упущено оно…
Поленница
Они располагались плотно друг к другу. Плечом к плечу. Со стороны казалось, что единообразие, коим гордятся служивые, в полной мере может быть вменено и им. Но то виделось лишь издали, без подробностей. Минуя пространности и околичности. Так, как это предпочитают делать люди поверхностные, избегающие рассуждений и раздумий.
Ступив ближе, можно было примерить к себе их звёздность, коснуться падений и взлётов, степенности и размеренности судьбы. Среди них были недоросли и гиганты. Здоровые с виду, но испорченные в самой их сути. Негодные на первый взгляд, но надёжные, как истина. Та, что от земли.
Поленница, в которой оказались они все, стала последним пристанищем. Ступенью в незримое, возбуждающее всеобщее любопытство и великий страх.
Плохо видимые различия открывались вполне лишь в пламени, которому отдавались без слов или постепенно. Чем прославили они свою отчизну, места, которые покинули по принуждению или невольно?.. Только стойкость, с которой они не покорялись тогда, и жар, что отдавали теперь, предоставлял понятие, кем они были отчасти. Скопищем похожих один на другого, стремящиеся схорониться за спинами друг друга или роняющие себя вперёд, дабы перехватить предназначенный иному удар.