"Так подозрительно быстро! — удивился молодой полководец, но тут же успокоил себя, — Разведчики знали, что так оно и будет".
Октавиан двигался вдоль подножья холма в сторону от реки. Вот уже перестал слышаться шум воды, деревья за спиной сомкнулись и скрыли вид на русло, и тогда его взору открылась поляна со стоящими в боевом порядке всадниками, готовыми в любой момент прийти на помощь своему предводителю. Он остановился и спешился у шатра, отдав поводья оруженосцу, нагнулся и проскользнул внутрь. За ним последовал Агриппа.
Октавиан молчалив и задумчив. Прошёлся взад-вперёд, не зная чем занять себя в данный момент. Легкая прелюдия началу переговоров — трудности дальнейшего их продолжения. Хотя и был он молод, но такие истины ему уже доступны.
— Перекусим? — обратился он к вошедшему Агриппе.
— Можно, — согласился тот, — только нашему делу это вряд ли поможет.
— Но и не повредит, — уже более оптимистично произнёс Октавий.
Они уселись за раскладной походный столик на такие же раскладные стулья. Полог был откинут, и сквозь проём виднелось солнце, повисшее над холмами, начинало припекать, хотя уже поздняя осень. Ночью и по утрам было холодно, потому Август надевал вниз вторую тунику и шерстяной нагрудник. Сейчас ему стало даже жарко, и он немного вспотел. Прежде чем приняться за трапезу, он решил снять панцирь, который, как ему казалось, свою функцию выполнил и пока больше не понадобится. Оруженосец, вольноотпущенный Келад, проворно исполнил волю хозяина. Тем временем второй слуга Ликин накрывал стол. Октавиан в походе мог в любое время захотеть перекусить, и слуги к такому режиму привыкли. Блюда не слыли изысканностью и по-походному были неприхотливы.
И на этот раз на столе оказались грубый хлеб, нарезанный крупными ломтями, несколько стволов латука, собранных в пучок, огурцы, ягоды толстокожего винограда, сушеные яблоки, вино и вода в кувшинах.
Ликин разлил по кубкам рейтийское вино, в неглубокую миску воды, поставил её перед Октавием, тот любил размачивать хлеб в холодной воде.
Октавиан поднял кубок и произнёс:
— За успешные переговоры.
Агриппа молчаливо присоединился. Они выпили. Октавий неспешно приступил к трапезе, Агриппа нехотя взял несколько ягод винограда, у него совершенно отсутствовал аппетит.
— Как думаешь, наш троянский подарок пришёлся ко двору? — спросил его Октавий.
— Думаю, что пришёлся, они проглотили наживку, а времени на проверку информации у них нет, — ответил Агриппа.
Это по его инициативе был перехвачен гонец Лепида, доставляющий тому послание от соглядатая из Македонии о передвижении войск Кассия и Брута. Дезинформация носила иной характер: в ней говорилось о намерении некоторых членов сената начать сепаратные переговоры с Кассием и Брутом, т. е. фактически о создание военной коалиции против мятежного Марка Антония. Объявленные по инициативе Октавиана "врагами отечества" убийцы Цезаря будут прощены, если выступят на стороне сената. Послание возымело действие, Антоний и Лепид сами стали искать союза с Октавианом. Антоний даже простил Октавию подосланных убийц, миссия которых непостижимым образом провалилась.
— Мне придётся расстаться с консульством, — с сожаленьем произнёс Октавий.
— Да, консульство теперь будет не в почёте, — согласился с ним Агриппа.
— Знаешь, что сказал о нас Цицерон, — продолжил потом Марк.
— Ну и?
— Молодые ходят всё и сразу, а получаю ничего и постепенно.
— Что ж, неплохо сказано, боюсь, я не сумею его отстоять, как будущий противовес Антонию, — посетовал Октавиан.
— Почему? — удивился Марк.
— Антоний не отступится, из трёх его врагов, Цицерон самый доступный, — пояснил молодой консул, — Брут далеко, а со мной временно приходится мириться.
— Тогда пусть наш оратор отправляется в Тартар, теперь там ему и место, он своё уже отпел.
— Неплохо было бы туда отправить и половину сената, — злобно продолжил Октавий, откусывая размоченный хлеб.
Он кивнул слуге и тот снова наполнил кубки.
— Не достаточно ли, — возразил советник и друг, — ведь впереди непростые переговоры.
— Вот потому и выпьем, чтобы быть раскованней, — отклонил возражения Марка Октавиан.
На этот раз они выпили без речей. Агриппа снова отщипнул и отправил в рот пару ягод винограда, произнеся при этом:
— Что тебя с таким неистовством двигает на борьбу со всем светом, неужели месть?
— Мне кажется, что гонит меня не месть и даже не ненависть, а что-то другое.
— Тогда что? — и Марк удивлённо посмотрел другу прямо в глаза.