После окончания сельскохозяйственного года эта забота о будущем благополучии семьи становилась основным мотивом зимних обычаев.[469]
С этим было связано стремление узнать будущее, а также уберечь себя от вреда, повлияв на него магическими действиями. Поэтому зимой гадания получили особенное распространение, и прежде всего в «роковые дни» (Lostage, Lösseltage) и в «роковые ночи» (Lösselnächte). Таким днем гаданий о личной судьбе, преимущественно о замужестве, было 30-е ноября — день св. Андрея. Способы гаданий большей частью повторялись и в другие дни: лили свинец и воск в воду, смотрели на их очертания, девушка бросала туфлю через голову, если она падала носком к двери, то предвещала близкую свадьбу и т. д. Было также распространено обращение к святому — с просьбой помочь увидеть во сне будущего мужа. Старый обычай — оставлять на ночь еду, вино и карты для умерших родных — говорит о пережитках культа семейных предков. Верили, что, если принести в этот день ветки в церковь, то при их помощи увидишь ведьму. Крест св. Андрея воспринимался в народе как защитное средство против колдовства и яда.[470]
В день св. Варвары (4 декабря) ставили в воду ветки вишни, чтобы они распустились или проросли к рождеству. По ним гадали о будущем урожае. Св. Варвару почитают в Австрии и в настоящее время, как патронессу горняков. В горняцких семьях в этот день пекут особый хлеб (Barbarabrot), раньше часть его оставляли как жертву для духа рудников (Bergmanndl).[471]
6 декабря — день св. Николая — большой праздник австрийских детей. Дети готовились к нему заранее, стараясь быть прилежными и послушными, веря, что невидимые и таинственные «нигло» (Niglo, der Hoamliche) могут подслушивать под дверями или подсматривать в окна. Иногда эти образы получали и видимое воплощение — группы ряженых «нигло» ходили по деревням за несколько дней до праздника. Центральная фигура праздника — святой Николай (Nikolaus, Niglo, Nigglas), у австрийцев появлялся в облике епископа в мантии, митре, с жезлом и книгой в руках. Его образ наделен положительными чертами, главная функция его — слушать чтение молитв детьми и награждать прилежных (подарки — яблоки, орехи, печенье, позднее мандарины и школьные принадлежности — родители вручали ему заранее). В противоположность другим святым, Николай почти не связан ни с одной отраслью хозяйства, как покровитель путников и мореходов он мало известен в Австрии, лишь в некоторых областях его почитали как патрона сплавщиков леса. Распространение фигуры Николая — епископа и вообще святого Николая относится лишь к середине XIX в. и даже началу XX в. В ряде мест до него появлялся der Hoamliche (образ его неясен) или нигло — в белой овечьей шкуре, с веткой, колоколом и цепью в руках. Некоторые ученые считают, что в основе праздника св. Николая лежит культ мертвых, сам Николай — предводитель мертвых, а его свита — их войско. Наиболее поздняя модификация ритуала — превращение его в детский праздник.[472]
В процессии ряженых св. Николая часто сопровождала спутница Николаусфрау (Nikolausfrau) в белой одежде, с напудренными волосами и лицом, часто она появлялась в венке невесты или с золотым обручем на распущенных волосах. В шествии Николая она несла подарки или раздавала их вместе с ним. Иногда она имела и христианские атрибуты — епископскую митру на голове и крест на груди. В Бургенланде, Верхней Австрии, Штирии и Тироле вместо нее выступали другие женские фигуры Будель (Budel), Пуддельмуттер (Puddelmutter), Корбвайбль (Korbweibl), внешний образ которых противоречив — то это красивые молодые женщины, подобные Николаусфрау, то уродливые старухи. В Хартбергерской области (Бургенланд) раньше рассказывали, что Пуддельмуттер приходила одна в сопровождении повозки с подарками, запряженной козлом. Однако ее деятельность не ограничивалась раздачей подарков — еще в XIX в. верили, что она следила за пряхами, наказывала ленивых.[473]
469
470
471
472
473
«Österreichische Volkskunde», S. 10, 11, 442;