Было повсеместно распространено поверье, что если утром в этот день первой в дом войдет женщина, то она с собой принесет несчастье (хотя несчастье это в большинстве случаев заключалось лишь в том, что в наступающем году будет побито и попорчено много посуды). Поэтому по утрам в каждом доме ждали прихода луказов (lukazo) — мальчиков, приходивших поздравлять с праздником. Дети произносили стихи в честь Люции и заканчивали свое поздравление примерно такими словами:
В некоторых местностях (например, в долине р. Иполь) в вечер накануне дня св. Люции устраивалась на посиделках такая же пародия исповеди, как и в день св. Николая, но главное лицо исповеди — не епископ, а луцак (Lucák), одетый в вывернутую шубу, укутанный соломой и обвешанный цепями.
Часто такие посиделки посещала и другая группа ряженых — во главе с Люцией, роль которой должна была исполнять немолодая женщина, вдова или, реже, парень, переодетый в женское платье. Люция приносила с собой в большой корзине «веретёна» (прутья с прикрепленными к ним кружками, вырезанными из картофеля). Ее сопровождали «жених» в вывернутой шубе и два «шафера» с топориками, украшенными разноцветными лентами, в руках. «Жених» играл на гармонике, а «Люция» продавала девушкам веретена — за деньги или яблоки. Кто не покупал, того она била прутом по руке. Когда все веретена были проданы, «шаферы» читали стихи, а затем все танцевали под гармонь.[545]
Молодые люди были участниками и другого обряда, приуроченного к этому дню, так называемого котьолаш (kotyolas). Группа участников этого обряда начинала обход домов утром. Они были одеты в обычное платье, с собой несли суму, куда складывали подношения, длинную палку, у каждого за спиной — большая охапка соломы. Подойдя к дому, они просили разрешения войти, чтобы исполнить «обряд Люции». Если им отказывали, то парни мстили за это: или кричали в окно заклятия, вроде таких, как: «Пусть у вас будет только один цыпленок, да и тот слепой, только одна картошка, да и та гнилая!» — или заколачивали двери, окна дома.
Если же их впускали в дом, они входили и садились на солому, которую расстилали на полу. Сидя так, участники обряда произносили приветствие св. Люции, а затем высказывали пожелания всяческого благополучия дому. Эти пожелания относились, прежде всего, к размножению домашней птицы.
Такие же пожелания высказывались ими по отношению и к другим видам домашнего скота. В заключение они желали благополучия всем членам семьи. Во время своих пожеланий парни рвали солому и разбрасывали ее вокруг, пол посыпали кукурузными зернами. Эту солому хозяйки собирали и клали в гнезда наседок, а исполнителям обряда давали сушеные фрукты, яйца, сало, вино, деньги.[546]
13 декабря прежде считался самым коротким днем в году. Возможно, поэтому существовало поверие, что в этот период холода и мрака особенно велико губительное влияние на людей и скот нечистой силы. Поэтому много обрядов, приуроченных к этому дню, было направлено на то, чтобы «обезвредить действия ведьм, колдунов и прочих сверхъестественных существ». Так, с вечера накануне дня св. Люции символическими знаками запирали все двери и окна, чтобы нечистый не вошел в дом. В полночь под дымовую трубу клали связанную из березовых ветвей метлу, ею подметали пол до рождества, считая, что вместе с пылью выметается и всякое зло.[547] По поверью, в ночь накануне 13 декабря якобы особую силу приобретают ведьмы. В образе кошки они могут отнять молоко у коров, посеять ссору, распри в доме, испортить животных.
Защитным средством против их действий служил чеснок: им рисовали кресты на дверях, окнах, на лбу людей и животных, его подвешивали над входными дверями домов и стойл.
С целью изгнания нечистой силы свинопасы проходили по улицам селений, поднимая невыразимый шум щелканием бичей, трещотками, колокольчиками.
Наконец, верили в то, что если со дня св. Люции начать делать стул и закончить работу над ним к сочельнику, то, сев на него на крыльце церкви перед полночной рождественской мессой, можно узнать среди входящих в храм людей ведьму.[548]
Ряженые на святках в доме