Выбрать главу

Позднее традиционными в рождественский сочельник стали рыбные блюда, селедка. В современной Польше и Чехословакии особенно принято готовить в сочельник карпа. Любопытные обычаи и запреты сопровождали сочельнический ужин от его начала до конца. Так, в Вармии и Мазовии (Польша) на столе оставляли душам умерших остатки ужина, ставили им зажженную свечу, в доме специально для них топили печь.[626] В краковских деревнях ложки на стол не клали, а держали в зубах, чтобы крестец не болел; в восточной Мазовии ели стоя, чтобы не болел позвоночник при работе, между одним глотком и другим ложку подымали вверх, на стол ее не клали — это должно было, по народным приметам, охранить от боли в спине и от зубной боли. Хозяин подбрасывал ложкой горох, чтобы «бычки и телочки брыкались». При этом он говорил иногда: «Скачите, бычки, вверх!» или: «мои бычки, скачите!» В некоторых деревнях над рекой Нарвой вверх бросали кутью, «чтобы ячмень такой (высокий) рос».[627] В окрестностях Сандомирской Пущи, когда ели кашу, то ударяли ложкой об ложку или били ложкой по лбу соседа со словами: «Прочь, голуби, с проса, гречихи, прочь!» («А duś gołębie z prosą, z tatarki, aduś!»). Когда же ели кашу ячменную, то ударяли ложкой в лоб, приговаривая: «А ши, вороны!» («А si, wrony!»).[628] В пшемысльских деревнях бросали кутью под потолок. Верили, что если вся кутья прилипнет к потолку, будет хороший урожай на все злаки, из которых ее сварили, если же, например, только мак, то мак только и уродится.[629] Бросали кутью в потолок и в хелмских деревнях.[630] Словаки и чехи бросали ложками горох к потолку и в углы, приговаривая: «Sto kôp hrachu, sto kôp maku, sto kôp žita a sto kôp raži» (Сто коп гороха, сто коп мака, сто коп пшеницы и сто коп ржи). В углы бросали также орехи со словами: «Kúty, kúty, tmavé kúty, niech sú plné celý rok» (Углы, углы, темные углы, будьте полны весь год).[631] У лужичан был обычай бросать в 4 верхних угла остатки пшенной каши.

В сочельнический ужин хозяйка почти не вставала из-за стола, если хотела получить от кур побольше цыплят, когда же она была заинтересована в том, чтобы побольше было яиц — она, наоборот, старалась не сидеть. С теми же поверьями был связан у чехов и словаков обычай, по которому хозяйка, вставая из-за стола, произносила «квок, квок», остальные ей отвечали «цьяп, цьяп». Эта звуковая имитация также должна была принести обилие цыплят в наступающем году.[632]

Во время или после еды в одну миску откладывали от каждого блюда, крошили хлеб, солили и давали скоту вместе с сеном и соломой, взятыми из дома (чехи, словаки, поляки). Скоту давали также облатки с рутой (поляки) или с чесноком, петрушкой (чехи и словаки), чтобы уберечь его от заразы и колдовства. Остатками сочельнического ужина кормили также домашнюю птицу, чтобы была здорова, хорошо неслась и высиживала птенцов. Магическое значение имело то, что корм курам давали в обруче от старого колеса (поляки, чехи) или в круге, очерченном на земле веревкой (чехи).[633] Верили, что от этого куры не будут разбредаться по двору. Чехи и словаки особые свойства приписывали крошкам с сочельнического стола. Их собирали, хранили и давали больным как лекарство. Остатки еды они разбрасывали по полю для повышения урожайности.

В польских семьях после того как со стола убрана посуда и снята скатерть, искали в разостланной ранее под скатертью соломе зерна разных злаков. Найденные зерна предвещали урожай. Старым обычаем было бросать колосья ржи, пшеницы и других злаков в потолок, в матицу. Так, например, в радомских и тарновско-жешовских деревнях (Польша) после ужина приносили солому и расстилали ее посредине избы. Затем крестьяне ложились навзничь и бросали стебли в потолок — сколько стеблей застревало в щелях и за балками, столько должно якобы уродиться копен ржи и пр. В окрестностях Сандомира это называлось «bicie kóp» (битье копен).[634] Упавшие стебли подымать или выметать не полагалось, их давали скоту 26 декабря, в день св. Степана.[635] Сходный обычай наблюдался в Чешской Силезии. Это действие, имевшее когда-то магическое значение, позднее выполнялось в память о вифлеемском хлеве, где на соломе родился Христос. Поэтому старались всюду разбросать солому от злаков.[636]

вернуться

626

A. Szyfer. Op. cit., p. 24.

вернуться

627

S. Dworakowski. Op. cit., p. 37.

вернуться

628

S. Kotula. Z Sandomierskiej Puszczy. Kraków, 1962, s. 40.

вернуться

629

O. Kolberg. Op. cit., t. 35, p. 14, 15.

вернуться

630

Ibid., t. 33, cz. I, p. 113.

вернуться

631

R. Bednárík. Op. cit., p. 81.

вернуться

632

Ibid., p. 68.

вернуться

633

B. Pernica. Op. cit., p. 28; J. Tomeš. Op. cit., p. 172.

вернуться

634

O. Kolberg. Op. cit., p. 20, cz. I, p. 74; Ibid., t. 16, p. 101; Lutosława Hajówna. Op. cit., p. 176.

вернуться

635

O. Kolberg. Op. cit., t. 48, p. 63.

вернуться

636

J. Holúby. Op. cit., p. 412.