Летние обычаи и обряды
Характер летних обрядов у китайцев определен тем, что лето знаменует середину годового цикла. Лето, как и Новый год, — это переходная пора года, момент неустойчивого равновесия сил жизни и смерти. Поэтому обряды летнего сезона проникнуты стремлением сдержать натиск мертвящих поветрий второй половины года и поддержать жизненные силы природы, стремлением, за которым без труда угадывается забота о вызревающем на полях урожае.
Дата начала лета по циклу 24 сезонов года, приходившаяся обычно на первые числа 4-го месяца, занимала видное место в народном календаре китайцев. Так, жители района нижнего течения Янцзы отмечали его поклонением богам и предкам у семейного алтаря, украшенного ветвями «счастливых деревьев» — персика и сливы [Гу Лу, 1973, с. 3823]. В провинции Чжэцзян день прихода лета отмечали разнообразными пиршествами. Так, в Ханчжоу по этому случаю полагалось есть «три горячих угощения» (жареные рисовые лепешки, жареную курятину и подогретое вино), «пять закусок» и «девять новинок сезона» — главным образом свежую рыбу, яйца и овощи [Чжэцзян, 1986, с. 58]. В области Хучжоу дети собирали по деревне рис, яйца, овощи и пр. и сами готовили «еду из дикого котла», угощая ею и взрослых. А в окрестностях г. Тайчжоу ели рисовые пирожки с мясом и запивали их вином, что называлось «напоить допьяна лето» [Чжэцзян, 1986, с. 388, 530].
В Центральном Китае приход лета возвещал о наступлении летнего зноя, делавшего людей сонливыми и малоподвижными. Поэтому местные жители отмечали его обрядами, которые должны были уберечь их от дремоты в летнюю пору. В г. Сучжоу с этой целью ели соевые бобы и пили чай с кусочками древесного угля, который еще с Нового года висел в качестве оберега на дверях дома. Такой чай называли «чаем седьмой семьи». Тогда же чайные листья с крошками древесного угля было принято дарить соседям. Даже если выдавалась ненастная погода, полагалось одеваться легко и провести некоторое время на свежем воздухе [Гу Лу, 1973, с. 3824]. Жители провинции Цзянси в день прихода лета пили вино и ели вареные яйца, которые также давали есть собакам в качестве подношения «предку собак», что, возможно, являлось пережитком распространенного среди древних народов Южного Китая культа собаки [Шанъю, 1975, с. 146]. Наконец, крестьяне многих районов Центрального и Южного Китая гадали о будущем урожае по погоде, выдавшейся в первый день астрономического лета: дождь в этот день предвещал хороший урожай, ясная погода — засуху [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 8, с. 17; Синьхуа, 1975, с. 805].
Собственно летний праздник проходил в 5-м месяце традиционного лунного календаря, причем относившиеся к нему обряды еще и на рубеже нынешнего столетия, особенно в сельской местности, совершались в течение значительного промежутка времени. Поэтому летний праздник в народе чаще всего называли просто праздником 5-го месяца (у юэ цзе). Праздничный период начинался с наступлением месяца и длился около двух недель или даже более. Тем не менее, кульминация празднества обычно приходилась на 5-й день месяца, отчего в просторечии его нередко именовали праздником 5-го дня (у жи цзе).
Атмосфера праздника 5-го месяца, который имел очень древние корни, существенно отличалась от настроения, пронизывавшего весенние обряды, включая Новый год. Она складывалась под воздействием весьма разнородных, но в значительной степени параллельных друг другу и дополнявших друг друга факторов. С астрономической точки зрения праздник 5-го месяца соответствовал дате летнего солнцестояния и был неразрывно связан с представлениями о середине годового пути солнца, о границе между первой и второй половинами года. Иными словами, он знаменовал собой своеобразный экватор растительного цикла, переход от весеннего цветения к осеннему увяданию.