В народе бытовала легенда, согласно которой лабачжоу впервые приготовила одна несчастная мать, которую ее непочтительный сын вынудил просить подаяния у соседей. Что касается буддийской символики этой обрядовой еды, то она в народном сознании связывалась не столько с Буддой, сколько с именем всемилостивой богини Гуаньинь, которая, по преданию, в своей земной жизни преподнесла лабачжоу отцу, прежде чем постричься в монахини[65]. Обе легенды в характерном для китайской культуры ключе соединяют идеи всеобщего сострадания и почтительности к предкам. Заметим, что в некоторых районах Китая, например, в провинции Шэньси, в этот день полагалось раздавать еду нищим[66]. Вместе с тем следы древней магии плодородия сохранились в бытовавшем среди северных китайцев поверье, что лабачжоу надо есть целый день, дабы урожай был обильным[67]. В Шэньси крестьяне выливали отвар лабачжоу на тутовые деревья, чтобы обеспечить хороший сбор коконов шелкопряда[68]. Надо сказать, что в Южном Китае буддийский колорит «восьмерки месяца ла» был выражен слабее, чем на Севере. Так, гуандунцы добавляли в ритуальную кашу сушеные креветки и даже мясо[69].
Во многих районах Китая приготовления к встрече Нового года начинались после полнолуния последнего месяца. В уезде Цюйсянь (Сычуань) сохранился обычай в полдень 16-го числа совершать поклонения богам и предкам, а вечером наносить визиты родственникам и друзьям[70]. На рынках и улицах городов день ото дня росло число торговцев, продававших специальные новогодние товары. Приобретение новой одежды, провизии, украшений, подарков и прочего реквизита предстоявших торжеств, даже если оно ограничивалось только самым необходимым, требовало немалых затрат. К тому же обычай предписывал расплатиться со всеми накопившимися за несколько последних месяцев, а иногда за целый год долгами. Кредиторы использовали все средства для того, чтобы вернуть данное в долг, вплоть до устройства на ночлег у дома должника и даже физической расправы над ним, а должникам, не имевшим надежды «спасти лицо», приходилось скрываться вдали от дома или в местном храме, жертвуя церемонией встречи Нового года в кругу семьи. О предновогодних тяготах бедняков свидетельствуют поговорки, гласящие: «Пережить Новый год что через пропасть прыгнуть», «Люди денежные встречают Новый год, люди безденежные встречают разорение»[71].
В императорском Китае в один из трех дней, с 19-го по 21-е число последнего месяца, все государственные канцелярии и учреждения закрывались на новогодние каникулы, длившиеся целый месяц. На время этих каникул печати канцелярий хранились под замком, и лишь на случай экстренных дел оставлялись бланки указов с приложенными печатями. На месяц прерывались и занятия в школах. Ослабление полицейского надзора и оживленная предновогодняя торговля представляли исключительные шансы многочисленной нищей братии в городах. Собравшись большими группами, нищие устраивали налеты на лавки или беззастенчиво вымогали деньги у бродячих торговцев и прохожих. В середине прошлого столетия русский наблюдатель назвал поведение пекинских нищих в канун Нового года «истинным террором нищенства»[72].
За неделю до Нового года, в 23-й день 12-го месяца, жители Северного Китая совершали обряд проводов на Небо божества домашнего очага Цзаошэня, больше известного в народе под именами Цзаована или Цзаоцзюня.
Культ Цзаошэня сложился приблизительно к III в. до н. э. в результате слияния древних культов бога огня и богини домашнего очага. Уже тогда Цзаошэнь считался посланцем небесного Повелителя судеб (Сымин), определявшего срок жизни каждого человека. В этом качестве культ Цзаошэня получил официальное признание, усиленно пропагандировался даосами и без существенных изменений дожил до наших дней. Правда, древние китайцы, по-видимому, считали, что Цзаошэнь докладывает небесному владыке только о дурных поступках своих подопечных, а впоследствии возобладало мнение, что он сообщает обо всех событиях, плохих и хороших, происходивших в доме[73]. В итоге Цзаошэнь искусно совместил в своем лице функции домашнего соглядатая и покровителя, от которого зависят счастье и благоденствие семьи. До X в. поклонения Цзаошэню устраивались в 8-й день последней луны, в течение нескольких последующих столетий — на 24-й день. Южные китайцы и в XIX в. оставались верны этой дате, а те, кто обитал в лодках (особая этническая группа ханьцев на южном побережье), как неполноправная категория населения, должны были чествовать своего покровителя днем позже — 25-го числа. Впрочем, торжественные проводы Цзаошэня накануне Нового года не мешали и не мешают многим китайцам считать, что семейный покровитель отправляется на небеса каждый месяц или даже каждые несколько дней[74].
66
67
68
71
Народы Восточной Азии. Серия «Народы мира. Этнографические очерки». М.-Л., 1965, с. 297; Гуандун фэнсу чжуйлу (Сборник описаний обычаев жителей Гуандуна). Сянган, 1972, с. 403.
72
73
74