У входа в дом было принято вывешивать и специальные декоративные деньги (гуйцянь), руководствуясь издавна распространенной в Китае идеей: вещи одного рода тянутся друг к другу. Эти деньги, которые называли «счастливыми» или «прибыльными», представляли собой полоски бумаги с изрезанным по ломаной линии нижним краем и напечатанными на них цветочным узором, «счастливыми» иероглифами или именами божеств. Разного рода «счастливые» деньги в Новый год прикрепляли к всевозможным предметам — от домашнего очага до уличной урны. Чаще всего это были куски желтой или красной бумаги с налепленными на них бумажными имитациями серебряных денег.
На Севере и во многих районах Южного Китая существовал обычай украшать вход ветками ели, кипариса или сосны, связанными красными бумажными лентами (на Юге хвойные породы деревьев часто заменял бамбук). Если во дворе дома росли живые ели (что не было редкостью в деревнях Северного Китая и особенно Маньчжурии), деревья соединяли веревками с привязанными к ним «счастливыми» знаками и надписями[93].
Молва называла виновником популярности этого обычая все того же Чжу Юаньчжана. Прогуливаясь во время новогодних празднеств по улицам ночного Нанкина, император увидел на одном из домов большой фонарь с надписью: «Фонарь женщины из Шаньдуна с большими ногами». Император и в этой надписи усмотрел дерзкий выпад по адресу своей супруги. Он воткнул в ворота дома веточку сосны, с тем чтобы назавтра солдаты могли найти по ней злоумышленников. Вернувшись во дворец, император рассказал жене про злополучный фонарь. Но императрица была женщина добрая и той же ночью приказала своим слугам украсить сосновой веткой ворота каждого дома в столице. Наутро посланные Чжу Юаньчжаном воины вернулись ни с чем: им приказали схватить обитателей одного-единственного дома, на воротах которого висела ветка сосны, а оказалось, что в городе не было ни одного дома, не украшенного такой веткой[94].
Впрочем, обычай в Новый год вешать на воротах ветви вечнозеленых деревьев не потребует дополнительных объяснений, если учесть, что кипарис и сосна издревле были в Китае символами бессмертия и душевного благородства. Заметим, что в районах нижнего течения Янцзы, по сообщению местной хроники, женщины на Новый год прежде «украшали себя веточками сосны, желая продлить свою жизнь»[95].
К числу новогодних талисманов относился и уголь, который китайцы наделяли магическими свойствами. В Центральном и Северном Китае был распространен обычай в Новый год вешать на входных и внутренних дверях в доме длинный брусок древесного угля, перевязанный полоской бумаги красного или золотистого цвета. Этот брусок, именовавшийся в просторечии «Генерал уголь», служил оберегом от нечисти и одновременно талисманом, привлекавшим богатство[96].
Рис. 3. Новогодний лубок. Подготовка к празднованию Нового года в доме[97].
По всему Китаю до XX в. сохранился древний обычай помещать на входных дверях изображения духов-стражей ворот. Их архаическими прототипами были два мифических брата-близнеца по имени Шэнь Ту и Юй Лэй, которые жили в ветвях гигантского персикового дерева. Это дерево якобы находилось на горе, стоявшей посреди Мирового океана. Интересно, что название горы — Дусошань — можно перевести как «Гора переправы к Новому году»[98]. Братья были вооружены пиками и веревками из тростника, которыми они разили и связывали демонов. Схваченных демонов они отдавали на съедение своим помощникам — тиграм. Известно, что в древнем Китае перед воротами дома устанавливали фигуры мифических близнецов и еще в VI в. было принято вывешивать на входных дверях веревки, сплетенные из тростника и соломы. Остается под вопросом, насколько вера древних китайцев в магическую силу тростника повлияла на существующий в Японии обычай в Новый год вешать на воротах веревку из рисовой соломы[99].
98