В средневековье мифических стражей стали отождествлять с реальными телохранителями императора династии Тан (618–907) Тай-цзуна (VII в.), которые избавили своего господина от мучивших его по ночам кошмаров, встав на стражу у дверей его спальни[100]. Вот уже целое тысячелетие портреты этих грозных врагов нечисти охраняют вход в каждый китайский дом. Впрочем, в народе об их исторических прототипах вспоминали редко. Обыкновенно их различали по цвету лица: один из них, имевший белое лицо, считался гражданским чиновником, другой, темнолицый — чиновником военным. В Центральном Китае, где военного чиновника изображали с красным лицом, стражей дома называли Белым генералом и Красным генералом[101]. Облик духов-стражей ворот, облаченных в красочные фантастические костюмы, был неодинаков в различных районах. Обычно их изображали на фоне цветов персика и других счастливых символов, чаще пешими, но в некоторых местностях сидящими верхом на коне.
Внутренние покои дома также украшались многочисленными благопожелательными символами, породившими обширнейший жанр народного изобразительного искусства Китая — так называемые новогодние картинки (няньхуа). Символика няньхуа чрезвычайно разнообразна и отражает практически все стороны духовной жизни и быта китайцев. В конечном счете все новогодние лубки так или иначе выражали пожелания традиционных «пяти видов счастья».
Естественно, наибольшей популярностью пользовались изображения божеств, которые распоряжались благополучием людей: Бога богатства (Цайшэнь), Бога счастья (Фушэнь), Бога долголетия (Шоулаожэнь, Шоусин). Портреты богов этих трех категорий, именовавшихся вместе «тремя звездами», поскольку каждый из них имел прототип среди небесных созвездий, были непременным атрибутом новогоднего убранства дома. Чаще других можно было увидеть таких близких и доступных каждому персонажей пантеона, как Небесный чиновник, дарующий счастье (Тяньгуань цыфу), или, по-другому, Домашний чиновник (Цзягуань), с которым связывали надежды на процветание семьи и успешную служебную карьеру; Бессмертный небожитель, посылающий прибыль (Лиши сяньгуань), и Мальчик, привлекающий богатство (Чжаоцай тунцзы), — два самых обаятельных представителя свиты Бога богатства; пара смеющихся близнецов Хэ Хэ, символизировавших мир, довольство и согласие в семье, и т. п.
Рис. 4. Новогодний лубок. Божества богатства, счастья и долголетия[102].
Собственно благопожелательный смысл новогодних картинок выражался с помощью набора общепонятных символов. К примеру, изображение веселого мальчика, столь часто встречающееся на этих картинках, само по себе выражало пожелание мужского потомства и семейного единения, яркие рисунки цветов говорили о неувядаемой свежести жизни и т. д. Однако значительная часть счастливых символов была образована по принципу фонетического сходства слов, обозначавших изображенный и подразумеваемый предметы. Так, летучая мышь соответствовала счастью, поскольку в китайском языке эти слова являются омонимами. Точно так же олень символизировал на картинках служебные награды, ваза — безмятежность, седло — покой, рыба — достаток, причем особенной популярностью пользовались изображения золотой рыбки и карпа, означавшие «прибыль и достаток». Многие картинки представляли собой целые композиции-ребусы из подобных символов, созданные по принципу омонимического подобия. Например, изображение белого оленя выражало пожелание «ста наград», а скачущей на коне обезьяны — пожелание «незамедлительно удостоиться знатного титула». Та же обезьяна с детенышем, карабкающаяся вверх по дереву, означала нежелание «из поколения в поколение обладать знатным титулом», а ваза со вставленными в нее тремя бунчуками — пожелание «беспрепятственно подняться по службе до третьего ранга» или в широком смысле «благополучия в жизни». Тот, кто приобретал картинку с изображением мальчика, стоящего на листьях лотоса и держащего в руках рыбу, желал себе, чтобы «из года в год был достаток». Картинка с девочкой, пускающей воздушного змея, символизировала пожелание «обильного урожая пяти видов зерновых культур» и т. д.
100