Независимо от конкретных форм церемоний «встречи» духов сама идея нисхождения обитателей горнего мира на Новый год имела, несомненно, очень древние истоки и восходила к характерным для исторического праздника мотивам пугающей и пьянящей близости сверхъестественных сил, экстатического общения людей и богов. В одном из древнейших памятников китайской литературы — «Шуцзине» — сохранились универсальные для первобытной мифологии упоминания о временах далекой древности, когда Небо сходилось с Землей и люди свободно общались с богами. Об этих временах напоминает помимо прочего традиционный для Китая титул императора: Сын Неба.
За долгую историю китайской цивилизации архаический субстрат обрядов «встречи» божеств растворился в наслоениях различных религиозных традиций, так что обряды эти отобразили в себе, как в фокусе, важнейшие черты китайских народных верований. Соответственно они отобразили аморфность и пестроту этих верований. Китайцы различных званий и различных районов Поднебесной империи отнюдь не были единодушны в том, каким божествам поклоняться и каких божеств приветствовать в новогоднюю ночь. Чаще всего объектами почитания считались просто «большие божества», «почтенные старцы Неба и Земли» или божества «трех сфер Неба и Земли». Три эти сферы понимали по-разному: согласно одной версии, им соответствовали небо, земля и преисподняя, согласно другой (даосской) — начала неба, земли и воды или человека[133].
Заметное влияние на новогодние поклонения оказал буддизм. Само понятие «три сферы» (сань цзе) прочно связывалось в народном сознании с буддизмом, а божества, к которым обращались на Новый год, были известны обычно под именами старых будд, или Девяти будд Неба и Земли. Во многих семьях во время новогодних молебнов персонально поминали только всемилостивую богиню Гуаньинь — популярнейшее божество буддийского пантеона. Для бедняков бумажка с начертанным на ней иероглифом «Будда» нередко заменяла изображения всех прочих божеств. В провинции Чжэцзян обряд поклонения небесному сонму называли «молить больших бодхисаттв»[134]. Впрочем, в народном сознании Девять будд Неба и Земли отождествлялись с божественными правителями девяти областей, на которые, по китайским представлениям, культурные герои древности разделили поднебесный мир.
Смысл «встречи» духов также менялся от местности к местности. В ряде провинций — Цзянсу, Цзянси, Сычуань, Гуйчжоу — ожидали прибытия только Цзаована, наиболее важного для семьи божества[135]. В некоторых районах мотивы «встречи» духов в новогодних обрядах вообще отсутствовали. Так, жители провинции Юньнань ограничивались в новогоднюю ночь ритуалом «поклонения Небу в Земле»[136]. Жители Фуцзяни и ряда районов Гуандуна, в частности Чаочжоу, в Новый год поклонялись Господину Небу (тянь гун) и богам «трех сфер», а «встречали» духов через четыре дня, причем считалось, что с этого времени можно было возвращаться к обычной жизни[137]. Очевидно, для фуцзяньцев праздничное настроение соотносилось не столько с присутствием божеств, сколько с отсутствием контроля со стороны бюрократии Небесного дворца.
Поклоняться «большим богам» полагалось под открытым небом. Для этого во дворе, недалеко от главных входных дверей дома, ставили специальный жертвенный столик, так называемый стол Неба и Земли. Когда-то он действительно представлял собой символ Вселенной: в соответствии с традиционными космологическими идеями китайцев, представлявших небо круглым, а землю квадратной, поверхность стола имела форму круга, а ножки как бы образовывали квадрат[138]. Столик устанавливали в предсказанном гадателями счастливом направлении для будущего года; лицевую сторону стола занавешивали красной материей. На столик водружали лицом к югу специально купленный для этой церемонии так называемый полный киот (бай фэнь) с изображением всевозможных божеств небесного пантеона. Простой люд обычно довольствовался картинкой с портретами девяти богов или соответствовавшей ритуалу надписью, например: «Искренне просим всех святых мудрецов Небес». В богатых семьях перед киотом рядами раскладывали жертвенные яства по чину так называемого «полного подношения»: блюда с зажаренными целиком курицей, уткой (на Юге — рыбой) и свининой (это называлось «три животные жертвы»), сушеные и свежие фрукты, пампушки, арахис, пирамиды новогоднего пирожного, именовавшиеся «сладким подношением», и непременно вино. В Южном Китае богам часто подносили чай и свежие чайные листья. Так, чжэцзянцы ставили на жертвенный столик 3 чашки чаю и 16 чашек вина[139].
133
139