С оградительной магией были связаны и картины, на которых помещали изображение Чхоёна. Картины с Чхоёном прикреплялись и к воротам, и к дверям, и к окопным или стенным проемам[389], так как, согласно древнему мифу, сохранившемуся в «Самгук юса», о котором говорилось выше, Дух лихорадки обещал Чхоёну, что если он увидит облик господина (Чхоёна) на картине, то не войдет в ворота, на которых она будет висеть. В «Самгук юса» было сказано: «С тех пор люди, чтобы отогнать бесов и зазвать в дом удачу, вешают на воротах изображение Чхоёна»[390]. Вообще надо отметить, что образ Чхоёна как оберега и защитника от болезней и бедствий занимал и занимает очень важное место в календарной обрядности корейцев.
Уже в период правления династии Корё и особенно в период правления династии Ли (1392–1910) существовала традиция, согласно которой ван на Новый год одаривал своих подданных новогодними картинами. На них обычно изображались либо «небесный воин» (или военачальник), либо небожительница с жемчужиной в руках. Создавались эти картины художниками Ведомства живописи (Тухвасо) и преподносились в качестве дара при распределении чиновничьих рангов. Такие же картины рассылались провинциальным чиновникам вместе с извещением, подтверждающим их должность в наступающем году. Подобные же картины украшали дома и менее знатных людей[391].
Новогодние картины вывешивали как накануне праздника, так и в первый день Нового года.
Крестьяне украшали ворота, двери и внешние стены домов картинами, изображающими петуха и тигра, а стены внутри дома — картинами, на которых были нарисованы тигр и сорока. За всеми этими изображениями стояла древняя символика. Так, петух считался птицей, приносящей счастье, он ассоциировался с солнцем, теплом, началом весны. Тигру приписывали способность приносить счастье, изгонять болезни и горе, поэтому в некоторых местах картинки с изображением тигра помещали на главной входной двери[392]. Особое почитание тигра в новогодний праздник связано также и с тем, что 1-й (лунный) месяц (чонъволь) имеет и другое название — «месяц тигра» (инволъ)[393]. Кроме того, тигр почитался как посланник Горного духа. На новогодних картинах тигр часто изображался вместе с летающей над ним сорокой (или сороками). Сорока издавна почиталась корейцами как птица, передающая добрые вести. Сэхва, на которых тигр изображался с сорокой, должны были обозначать момент, когда сороки как посланники Духа деревни передают тигру как посланнику Горного духа пожелания и мечты жителей деревни и каждого из членов семьи о счастье и благополучии в новом году[394].
На картинах XVII в. тигр изображался полосатым, а на картинах XIX в. — пятнистым. Тигр почитался также как один из стражей четырех сторон света.
В крестьянских домах на Новый год на дверях кладовой появлялась картина с изображением собаки. У богатых людей на женской половине дома или в спальнях по случаю праздника выставлялись нарядные ширмы, вывешивались свитки, на которых красовались играющие дети, летали птицы в ярком оперении, распускались пышные цветы.
Исследователь корейских народных картин Чо Джаён отмечает, что в Корее народные картины были всегда связаны с календарной обрядностью и вывешивались на праздник Нового года, в связи с праздником Начала весны (в прошлом входившим в новогодний цикл), а также на Праздник лета (Тано), отмечавшийся в 5-й день 5-го лунного месяца. Функциональная предназначенность новогодних картин, по мнению Чо Джаёна, имеет два основных момента: пожелания долголетия, счастья и процветания через изображение символов долголетия и счастья, а также стремление защитить семью от бед, зол, болезней и несчастий в наступающем году, для чего жилище украшалось картинами стражей-хранителей, стражей-защитников[395].
К Новому году в каждой семье обязательно шили новые одежды. В «Тонгук сэсиги» для их обозначения использован термин «новогодние наряды» (сэджан). Однако в быту более распространенными были термины сорпим и сорот, ташке имеющие значение «новогодние одежды». На о-ве Чечжудо эту одежду называли «праздничной одеждой». К празднику Нового года новая одежда шилась для всех членов семьи: для мужчин и женщин, для мальчиков и девочек, для старых и молодых; новую одежду шили и в богатых и в бедных домах, хотя, конечно, материальный уровень и достаток диктовали выбор разных тканей и разных украшений.
389
391
Хангук минсок джонхап джоса пого со. Джэ юк чхэк. Чхунчхоннамдо пхён (Отчет о комплексном этнографическом исследовании Хангук [Кореи]. Книга 6. Провинция Южная Чхунчхон). Сеул, 1975, с. 634.
392
393
Хангук минсок джонхап джоса пого со. Джэ юк чхэк. Чхунчхоннамдо пхён (Отчет о комплексном этнографическом исследовании Хангук [Кореи]. Книга 6. Провинция Южная Чхунчхон). Сеул, 1975, с. 634.
394
395