Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии [Новый год]

В 1-й день змеи не рекомендовалось подстригать волосы, так как считалось, что в противном случае змея приползет в дом.

В 1-й день свиньи взрослые и дети старались умываться специальным порошком, сделанным из бобов, полагая, что это улучшит цвет липа, а губы станут красными, как бобы.

Если наступление Нового года было связано с появлением повой луны, то приход весны отмечался согласно солнечному календарю. В прошлом праздник Начала весны (Ибчхун) совпадал с новогодними праздниками.

Рис. 22. Праздничный барабан[433].

Как и в Китае, в Корее существовал обычай утром в праздник Начала весны вывешивать на воротах своих усадеб или на входных дверях своих жилищ с двух сторон вертикальные свитки с благопожелательными надписями. Надписи эти делались старшим членом семьи. Крупные, красиво написанные иероглифы имели магический смысл, благопожелательную символику и должны были принести семье процветание, богатство и счастье. Вот наиболее характерные тексты надписей:

Весна пришла с огромным счастьем.
Теплые дни принесли много радости.

Дождь — благодатный. Ветер — нежный.
Время — доброе. Год — плодоносный.

Вымести пыль из дома, вымести — для золота.
Открыть дверь, открыть для десяти тысяч благодатей.

Пусть бедствия исчезнут, как растаявший снег.
Пусть благодати приходят, как летние облака.

Пусть родители живут тысячу лет.
Пусть потомки процветают в течение десяти тысяч поколений.

Долгая жизнь, счастье и здоровье сияют вместе
Небо, Земля и Человек — все расцветают весной.

Пусть наши годы будут высоки, как горы.
Пусть наше счастье будет глубоко, как море.

Как весна наполняет Небо и Землю,
Так пусть благодеяния наполняют дом.

(Перевод автора)

О том, какой магический смысл придавался этим надписям, прекрасно сказано в средневековой повести о братьях Хынбу и Нольбу. В повести говорится о том, что, как ни был беден брат Хынбу, с приходом весны вывел он на стенах своей гаоляновой хижины несколько иероглифов:

«Вот иероглиф „тон“ — зима. За ним знак „чху“, что значит — осень. Прекрасны в эту нору и земля и небо! Но всех чудесней молодости время — весна. Ей — иероглиф „чхун“, а следом — „нэ“, что значит — приходить. Вот иероглиф „пи“ — порхать. Он вызывает в памяти тенистые деревья, благоухание цветов и порхающих над ними бабочек. Для твари бессловесной — иероглиф „су“ — дикий зверь, для тех, кто вьется в небе, — иероглиф „чо“ — птица. А чуть пониже — иероглиф „ён“ — коршун. Напомнит всякому он стих из „Книги песен“: „В синеве весенней кружит коршун…“ А кто не вспомнит о ярких весенних красках, увидев иероглиф „чхи“ — фазан! Для звуков грустных в третью стражу лунной ночью — знаки, передающие пение кукушки. Кто парами стремительно снует весеннею порою? Конечно, белогрудые касатки! Им иероглиф „ён“ — ласточка. Отыскивают ласточки жилища праведных людей, лишь к ним они влетают. И потому за ласточкою вслед алеют „сим“ — искать и „чо“ — влетать.

Уж если луна и солнце тянутся во время затмения друг к другу, если даже Ян и Инь, светлое и темное начала природы, сливаются весной воедино, то неужели не быть счастью у людей!» (пер. А. Васильева)[434].

С наступлением весны связано много старинных примет. Так, в день Ибчхун крестьяне гадают о том, каким будет новый год. Там, где дома были крыты соломой (а в прошлом почти все крестьянские дома были так крыты), обращали внимание на то, как выглядит солома, которой крыта кровля: если она разделилась на три и более прядей — год будет урожайным, если на две — средним, если можно было увидеть только одну прядь — надо ожидать беды.

«Большой пятнадцатый день».

Еще одной важной датой в новогодней праздничной обрядности корейцев в конце XIX — начале XX в. наряду с первым днем Нового года и Началом весны был праздник полнолуния 1-го лунного месяца, который назывался «Большой пятнадцатый день» (Тэ порым).

433

МАЭ, колл. № 6558-97.

434

Роза и Алый Лотос. Корейские повести (XVII–XIX вв.). Пер. с кор. М., 1974, с. 122–123.