На Яве забыта семантика образа Баронга. В карнавальном шествии он выступает просто как внушительная маска и не несет никакого драматического содержания. Иногда это даже комический персонаж. Он то важно выступает посреди толпы танцующих, изредка вскидывая голову, чтобы полюбоваться своим роскошным хвостом, украшенным разноцветными блестками и маленькими зеркальцами, в которых, отражаясь, сияют солнечные лучи, то начинает пританцовывать, подчиняясь атмосфере шумного веселья. Голова Баронга в этом карнавале иногда напоминает морду тигра, иногда — буйвола. Огромное туловище сплетено из лиан и покрыто сухими пальмовыми волокнами или вороньими перьями, топорщащимися на ветру и придающими маске причудливый вид. Остальные маски, пляшущие вокруг Баронга, представляют животных и птиц местной фауны. Любимейшие из них — обезьяны. Им в процессии позволено петь и выкрикивать веселые четверостишия (париканы), сочиняемые на ходу.
Шествие обязательно сопровождается музыкой. Но во время карнавала никогда не используют полный яванский гамелан, а только несколько барабанов и флейт. В прошлые времена для такого оркестра, очевидно, были характерны и рожки из крупных морских раковин, о чем свидетельствует, например, средневековая яванская эпическая поэма «Негаракертагама» придворного поэта Маджапахита Прапанчи [Pigeaud, 1960–1963, т. 3, с. 75–99].
Не только в деревнях, но и на окраинах яванских городов, в предместьях, жители которых еще не забыли народных традиций и народного искусства, в новогодние дни проходят представления танцевальной пантомимы театра масок. Популярностью, особенно в рабочих пригородах Джокьякарты, пользуется театральная пантомима, участники которой изображают то всадников, то лошадей, впадая в особое сомнамбулическое состояние. В 1956 г. в такой пантомиме в Джокьякарте участвовало восемь «всадников», скакавших на игрушечных лошадках, сплетенных из лиан (куда кепан рейог) или вырезанных из кожи (куда лепанг лудруг). Четыре танцора были в масках-личинах (в черной, красной — «дикий человек», в желтой женской и в полумаске комического персонажа). Если первые три танцевали молча, зажав зубами петельку маски, то комический персонаж, у которого была прикрыта только верхняя часть лица, мог говорить, весело подшучивать над различными событиями, происшедшими в деревне в ушедшем году, или над отдельными лицами, хорошо знакомыми зрителям. Еще один танцор держал в руках маску, изображавшую голову крокодила с раскрытой пастью.
Представление начинали барабаны, задавая ритм танцу. Наездники делали несколько кругов мелкой рысью, затем разбивались на две группы и изображали сражение с настоящими или вырезанными из дерева крисами в руках. Ритм барабанов убыстрялся и становился все яростнее. Сохраняя четкость движений, сражались наездники. Барабаны на миг умолкали и вновь начинали свою дробь, но в медленном, монотонном ритме. Неожиданно танцор с маской крокодила в руках останавливался и ударял хлыстом одного или нескольких всадников. Те моментально останавливались, бросали игрушечных лошадей и опускались на четвереньки. Тела танцоров были напряжены, взгляд становился отсутствующим, иногда актеры даже катались по земле, потом вновь поднимаясь на четвереньки, ели траву и листья с придорожных кустов. Так представление переходило в танец транса. Только руководитель труппы мог постепенно заставить людей прийти в чувство, окуривая их лица дымом пахучих трав и произнося известные лишь ему заклинания [Peacock, 1968, с. 73].
В праздничные новогодние дни во многих яванских деревнях и в домах зажиточных горожан идут представления кукольного театра плоских кожаных марионеток (ваянг кулит) и реже — объемных деревянных кукол (ваянг голек).
Праздничное выступление театра деревянных кукол ваянг-голек [Островский, 1962, с. 3]. Прорисовка Г.В. Вороновой.
О происхождении театра кукол на Яве в мире искусствоведов не утихают споры. Предметом спора служат две проблемы: автохтонен ли в Индонезии театр ваянг кулит и был ли этот театральный жанр изначально театром теней, или сначала он был театром видимых плоских раскрашенных кукол? В пользу последней гипотезы свидетельствует несколько обстоятельств: марионетки богато и ярко раскрашены, причем краски несут определенную символику, закрепленную в традиционной культуре яванцев; например, желтый цвет служит признаком принадлежности к знати, с красным цветом связывают такие признаки темперамента, как неуравновешенность, склонность к приступам безудержной ярости и т. п. Окраска марионеток пропадает в теневом изображении. В пользу гипотезы о первоначальности театра кукол, а не театра теней говорит и обычай, согласно которому мужчинам и наиболее уважаемым из приглашенных на представление полагается сидеть с той стороны экрана, где видны сами ярко раскрашенные куклы на экране, а женщинам позволено смотреть лишь теневое представление.