В эти же дни идут представления на сюжеты, восходящие к яванской мифологии. Спектакли связаны с обрядами очищения. Через спектакль ожидается «вмешательство» сверхъестественных сил в это таинство. Считается, что, пока идет представление, все присутствующие на нем находятся под покровительством благонесущих духов предков. Поэтому в доме и вокруг него собирается все население деревни, чтобы «получить» благословение предков на весь наступивший год. Публика размещается произвольно, хотя обычно женщины, дети и большие любители театра теней из гостей хозяина дома располагаются в комнате, а мужчины семьи и приглашенные — на веранде или во дворе. На земле же, где только можно, стоят и сидят односельчане. Там, где строго следуют предписанию ислама — отделять во время развлечения мужчин от женщин, мужчинам не разрешается входить во внутреннее помещение, и они вынуждены смотреть на действия даланга, сидящего перед экраном, освещенным лампой, с улицы или со двора.
Спектакль начинается с наступлением черной тропической ночи. Зрителям обычно знакома основная линия сюжета. С радостью или содроганием они узнают знакомые фигурки персонажей, но никто детально не знает содержания пьесы (лакона) сегодняшнего спектакля. Его не знает и сам даланг, который предварительно продумал его содержание и даже отдельные ремарки к диалогам персонажей (как бы текст от автора), но не знает, как поведет его вдохновение импровизации.
Ведь недаром любой, даже самый опытный и талантливый даланг в прошлом молился перед началом представления, просил духов и богов разных знакомых ему пантеонов помочь ему, чтобы спектакль удался, а зрители полюбили и героев драмы, и его самого. Ибо в ваянг кулите, где действует только один живой актер — сам даланг, очень важно соучастие зрителей: даланг, сидя спиной к большей части зрителей, не видит их, но слышит и чувствует. Одобрительные возгласы возбужденной праздничной публики вдохновляют его. Ваянг кулит не развлечение, а скорее общее действо, воспоминание, приобщение к философско-религиозным, морально-этическим, историческим ценностям, составляющим суть яванской культуры.
Задолго до начала представления занимает свое место позади даланга яванский традиционный оркестр — гамелан. Он может состоять от двух и до нескольких десятков инструментов. Оркестр, состоящий из семи инструментов (7 — священное число в яванской культурной традиции), играет на самых больших праздниках годичного цикла. В этот гамелан входят следующие ударные и струнные инструменты: два барабана (кенданг), ксилофон (гендер), большой гонг (кемпул), две бронзовые чаши (кетук и кенонг) и две скрипки (ребаб). Некоторые из этих инструментов наделяются в народе сверхъестественными свойствами. Они даже имеют личные имена: барабаны именуются Кьяи Денок и Кандженг Кьяи Искандер, большой гонг — Кандженг Кьяи Кемитир, скрипки — Кандженг Кьяи Грантанг и Кандженг Кьяи Липур. Прежде чем прикоснуться к этим инструментам, музыканты делают перед ними жест уважения (сембах); кисти рук сложены вместе и подняты ко лбу. Возле инструментов в маленьких жаровнях возжигают душистые травы и ставят сосуды с водой, в которой плавают лепестки цветов. Большой гонг укреплен в деревянной раме, стоящей на земле. Он издает глубокий, гудящий и протяжный звон. Ксилофон лежит на бамбуковой подставке и имеет деревянные клавиши. По ним ударяют палочками с пробковым наконечником, отчего звук получается мягким. Две бронзовые чаши (одна большая, другая поменьше) висят на веревках, привязанных к перекладине между двумя вертикально стоящими бревнами.
Барабанщик и ведущий музыкант, играющий на ксилофоне, — важнейшие фигуры в гамелане. Странствующий даланг именно с ними на месте может организовать какой угодно по величине и сложности оркестр за небольшой срок. Барабанщик задает ритм не только гамелану, но и всему спектаклю, а также имитирует звуки сражений. Ксилофон дает высоту тона (как скрипка в европейском оркестре) далангу, поющему или речитативом ведущему диалоги. Гонг, по которому ударяют деревянным молоточком, звучит глухо, долго, загадочно. Барабаны, по которым бьют ладонями, издают мягкую и четкую дробь, бронзовые чаши — слегка приглушенный звон [Dungga, Manik, 1952; Hood, 1971; Belo, 1949].