Вихров пожал плечами.
— Тут же тыл. Кто мог думать!
— Ну, все-таки, знаете. Ведь не за репой поехали. И вот из-за такой мелочи проиграли бой. Я весь боекомплект расстрелял. Вторая батарея тоже. А нам бы еще штук полсотни снарядов — и ваших нет. Вторая бригада в атаку пошла, а нам поддержать нечем. Чепуха, одним словом.
— Ну, что, будем ужинать? — предложил Вихров. — У меня есть сало, хлеб. Чаю можно согреть.
— С большим удовольствием, — согласился Гобар. — Только, если можно, немного погодя. Я пойду посмотрю, как там устроились мои ребята.
Он надел фуражку, кивнул Вихрову и, звеня шпорами, вышел из хаты.
Его небольшая гибкая фигура мелькнула под окном и вдруг словно растаяла в сумраке ночи.
Темнело. На раскинувшееся вдоль реки большое село навалилась из-за леса лохматая черно-синяя туча. Отражая снизу багровое пламя заката, туча постепенно охватывала все небо и подбиралась к бледно светившему месяцу. Густая теплая мгла опускалась на землю.
Было тихо и душно. Пахло цветущими вишнями. С нижней части села доносились пиликающие звуки гармоники.
Лошади лениво брели с водопоя, заполняя улицу стуком копыт и устало приволакивая задние ноги. Над дорогой вилась легкая пыль.
Внезапно налетел ветер. По траве пробежала быстрая рябь. Забились и зашумели деревья.
Вдали блеснула зеленоватая молния и глухо, как потревоженный в берлоге медведь, заворчал гром.
В окнах дома, где у палисадника рвался на пике кумачевый значок, ярко загорелся огонь.
Буденный и Ворошилов сидели за столом в чистой горнице и слушали Зотова, который, густо покашливая, докладывал обстановку на фронте.
По тому, как Ворошилов, сердито хмурясь, постукивал ладонью о стол, по гневному выражению его обычно веселых и приветливых глаз было видно, что он не в духе.
Буденный сидел с края стола, покручивал ус и, собирая мелкие морщинки меж широких черных бровей, видимо, что-то обдумывал..
Из доклада Зотова было видно, что великолепно вооруженный противник проявляет большое упорство, и хотя дивизии Конной армии и добились значительных успехов, но основная задача — прорыв фронта — осталась невыполненной. Конармейцы, привыкшие решать дело быстрым ударом в конном строю, тут, на новом фронте; встретились с сильно укрепленными опорными пунктами и засевшей в них стойкой пехотой. За последние дни на участке Конной армии появились новые части противника — 13-я и 18-я пехотные дивизии, укомплектованные познанскими немцами и обильно снабженные техникой.
— На карьере их, конечно, не возьмешь, — заговорил Ворошилов, когда Зотов кончил докладывать. — Но что касается сильного вооружения, то мы, большевики, признаем и другую, проверенную историей истину, что исход войны в конечном счете решают живые люди. Эти замечательные люди, наши бойцы, у нас есть, но не все начальники умеют правильно руководить ими. Одни лихо атакуют пулеметы и проволоку, другие топчутся на месте, не зная, что предпринять, третьи обожглись и пали духом. К счастью, таких рыцарей на час единицы… Семен Михайлович, — он повернулся к Буденному и в упор взглянул на него, — как вы думаете, стоит провести в частях примерные учения по штурму опорных пунктов?
— Это было бы очень хорошо, — согласился Буденный, быстро взглянув на вошедшего в эту минуту Орловского. — Завтра и начнем.
— Разрешите, товарищ командующий? — спросил Орловский.
— Ну, ну, говори.
— Я только что допросил взятого в плен артиллерийского офицера графа Вивьен де-Шатобрен…
Ворошилов и Буденный переглянулись.
— Опять француз! — сказал, Ворошилов. — Ну и что он показал, Сергей Николаевич?
— Он сделал очень характерное заявление. Он говорит, что их позиции неприступны и прорвать их невозможно. Если же нам это удастся, то им не остается ничего другого, как соорудить огромный памятник на линии их позиций и написать на нем: «Эти позиции были взяты русскими. Завещаем всем — никогда и никому с ними не воевать».
— Ловко! — усмехнулся Семен Михайлович. — Ничего, мы сами постараемся соорудить такой памятник.
В соседней комнате послышались грузные шаги, чувствовалось, шел кто-то очень тяжелый. В дверь постучали, и мягкий басок спросил разрешения войти.
— Заходи, Пархоменко, — сказал Буденный.
В горницу вошел статный, плечистый человек в заломленной на затылок черной папахе — начдив 14-й кавалерийской Пархоменко. Он присел на предложенный ему табурет и, проведя рукой по пышным усам, сказал:
— Только что вернулась разведка со Сквиры. В указанном пункте противник не обнаружен. Жители встретили наших бойцов восторженно. Просят швидко освободить их от ига польских панов.