Он расстегнул полевую сумку, вынул карту и, водя по ней пальцем, сказал:
— Значит, так: бригаде наступать вдоль шоссе и захватить Билька-Шляхетскую. Левее тебя, в районе Зубржица, третья бригада. Она наступает на Мыклашов. Правее особая бригада наступает на фольварк Пруссы… Понятна задача?
— Понятна! — смахивая крошки с усов, ответил комбриг. — Можно ехать?
— Постой, — сказал Морозов. — Как настроение?
Колпаков, пожав плечами, поднял на начдива красные от бессонницы глаза.
— Бойцы который день не евши, Федор Максимыч, неделю хлеба не видели… А настроение?.. Что ж, настроение, как всегда, боевое. На это не жалуемся. Только вот животы подвело… Да и отдохнуть бы надо.
Морозов пристально посмотрел на него и, — показывая плетью в сторону Львова, сказал:
— Вот там будет отдых… Давай выступление!
— По ко-ням! — нараспев крикнул комбриг.
Бойцы зашевелились, стали подниматься и оправлять седловку. Ординарец подвел лошадь комбригу. Колпаков потрогал подпругу — хорошо ли затянута — и привычным движением бросил в седло свое тучное тело. Солнечный луч блеснул на золотом галуне его яркокрасных штанов. Он обернулся к рядам и подал команду.
Дорога шла лесом. Растянувшись колонной, бригада на-рысях подходила к опушке. Впереди показались холмы. Узкие петли дороги, огибая лощины и вымоины, уходили к вершине большой лысой горы. Влево раскинулось громадное желтое поле пшеницы. За ним в голубеющей мгле темнела неровная полоса далекого леса. Вправо, где горизонт ограничивался поросшей соснами высокой горой, слышались частые ружейные выстрелы. Стрельба то затихала, то вновь разгоралась, словно в пылавший костер подбрасывали охапки зеленого вереска.
Колонна теперь уже шагом выходила к гребню вершины. Краешек багряного солнца вышел над лесом. Буйным пожаром заполыхал горизонт, и небо стало вдруг голубым и бездонным.
Внезапно за поворотом дороги величественной панорамой открылась долина.
— Львов! — пронеслось над рядами.
Вдали, в широкой низине, лежал древний город. Пунцовые лучи зари красными факелами горели на крестах церквей и костелов. Алые пятна дрожали на куполах колоколен. Над городом поднималось туманное марево…
То ли Колпаков подал команду, то ли бригада остановилась сама по себе, но ряды застыли в глубоком безмолвии. Задние молча выезжали вперед, и вскоре весь гребень горы покрылся сплошной стеной всадников. Вокруг было тихо. Лишь под порывами налетавшего ветра трепетали на пиках эскадронные и полковые значки. Сотни глаз устремились туда, где, утопая еще в полумгле, темнели очертания города.
Неожиданно разорвав тишину, вдали прогремел пушечный выстрел. Бойцы зашевелились и, вытягиваясь колонной, стали быстро спускаться по пологому склону горы.
Начиная сражение на львовском плацдарме, командование 2-й и 6-й польских армий имело приказ главнокомандующего уничтожить Конную армию на подступах К Львову. Польские части обладали значительным превосходством в живой силе, они были богато оснащены техникой. Казалось, что успех поставленной перед ними Пилсудским задачи был обеспечен им. В действительности же дело приняло совсем иной оборот. План противника был такое: сковать и расстроить Конную армию жестоким огнем, а сокрушительными ударами по правому и левому флангам выиграть сражение и уничтожить ее. С этой целью, противопоставив Конной армии четыре полностью укомплектованные пехотные дивизии[22] командующий фронтом двинул ударные группы в обход флангов Конной армии. На рассвете 19 августа (то-есть того дня, когда развертывались все эти события) ударная группа правого фланга польской армии вошла в Могиляны. В десять утра генерал, командующий группой, получил сообщение, что со стороны Каменки быстро движутся какие-то конные массы. Это был сбитый Пархоменко заслон белополяков. Генерал приказал трубить тревогу, а сам со штабом поднялся на возвышенность, откуда была хорошо видна вся долина.
Впереди, километрах в трех от того места, где остановился генерал, блестела узкая полоска реки. За ней, в глубине, виднелись поросшие лесом холмы. Покрывая сплошь все пространство от холмов до реки беспорядочными группами, скакали уланы. Над ними белыми клубочками в яркоголубом небе с треском рвалась шрапнель. Передние всадники, достигнув реки, не задерживаясь, кинулись вплавь. Блестящая под солнцем гладкая поверхность воды покрылась черными точками людских и конских голов. Следом за уланами вскачь неслась батарея. Ездовые, взмахивая руками, нещадно секли плетьми лошадей. У самого берега орудия, потеряв интервалы, сбились в кучу, смяли скакавших впереди улан и, цепляясь осями, с полного маху влетели в реку.
22
В львовском сражении против Конной армии участвовали, кроме пехотных дивизий, 1-я и 2-я кавалерийские дивизии, гарнизон Львова, восемь бронепоездов, многочисленная тяжелая и легкая артиллерия, несколько эскадрилий французской и американской авиации.