Семен Михайлович начал было докладывать, но Сталин, широко раскрыв руки, запросто обнял его.
— Ну вот мы и приехали, — сказал он после взаимных приветствий. — И, кажется, в самый раз! — Он кивнул на стол, где попрежнему весело шумел самовар.
Сталин снял ушанку, шинель и остался в наглухо застегнутом френче и черных суконных брюках, заправленных в невысокие сапоги.
— Ну что ж, друзья мои, первым долгом попьем с дороги чайку, — сказал он, обращаясь к Ворошилову и Щаденко, которые, как старые товарищи, радостно здоровались с Семеном Михайловичем.
— За угощенье не взыщите, товарищи, — сказал Буденный. — У нас по-походному.
Сталин усмехнулся. Его глаза весело заблестели. Он подошел к столу и подвинул себе табурет.
— Не скромничайте, товарищ Буденный, — сказал он, улыбаясь.
— Так можно и не по-походному жить, — оглядывая стол и смеясь, сказал Ворошилов. — Только вот хлеба что-то у вас маловато.
— А мы люди не гордые — хлеба нет, так и пирогов можем поесть, — сказал Щаденко, посмеиваясь и подвигаясь на лавке поближе к столу.
Зотов по скромности поместился за самоваром. Отсюда он видел только резко очерченный красивый профиль Щаденко, очень живо напоминавший ему виденный им рисунок из «Тараса Бульбы», на котором был изображен сын Тараса Остап.
Степан Андреевич молча пил чай. Посматривая из-за самовара, он приглядывался к сидевшим и прислушивался к их разговорам. Его мучила мысль, как бы гости не обиделись, что их не встретили.
Однако приехавшие и не думали сердиться, наоборот: разговор за столом принимал все более оживленный и веселый характер.
Сталин вспомнил о своей встрече с девушкой-сестрой, и разговор незаметно перешел на вопросы снабжения армии.
— Ох, уж мне эти снабженцы! — говорил Семен Михайлович. — Почистить бы их надо. Сидит, копит запасы, а бойцы босые ходят. Приходится чуть ли не силой выбивать обмундирование. Да вот Городовиков рассказывал. — Он усмехнулся. — Было это еще в прошлом году под Царицыном. Ребята у него здорово пообносились. А тут пополз слух, что кто едет в Царицын и умеет нажать на снабженцев, тот обмундирование получает. Бойцы ворчали: «Люди вон получают, а у нас босы, голы». Вызывает Городовиков своего начхоза и говорит: «Езжай в Царицын, бери с собой эскадрон с пулеметами и проси обмундирование». Ну, а хот и рад. Взыграл в нем партизанский дух хорошо. Приезжает он в Царицын. Эскадрон разместил против отдела снабжения, а сам входит в дом. К одному столу, к другому — всюду один ответ: нет, не можем; ничего, мол, нет. Ходил он, ходил, наливаясь злобой, потом входит в кабинет какого-то начальника да как — хватит плетью о стел: «Що ты яка бисова холира! Мы на хронти голи, боси, бьемся за совитску власть, а ты сидишь тут и ничего не робишь!» Начальник поднялся и до него: «Какое ты имеешь право оскорблять меня? Да я тебя под суд!» А начхоз: «О, це в мине не оскорбления, це только поговорка. Оскорбления в мине сзади. Ось, подивись в окно!» Начальник глянул в окно — пулеметы!.. Тут у него пропал всякий пыл. «Садитесь, — говорит, — товарищ. Зачем волноваться! Поговорим по душам. Может, что-нибудь и достанем». Короче говоря, начхоз привез обмундирование и еще долго после этого хвастал: «Ох, ну и перелякався же снабженець!»
Темнело. Федя зажег висевшую под потолком лампу-молнию.
Некоторое время длилось молчание. Потом Сталин по единодушной просьбе присутствующих рассказал со свойственным ему юмором о своем бегстве из сибирской ссылки…
— Вы, товарищ Сталин, только о веселом вспоминаете, — прослушав рассказ, заметил Семен Михайлович. — А ведь сколько трудностей пришлось вам пережить с этими побегами.
— Ну, что было, то прошло, — сказал Сталин. — Вспоминать об этом не стоит… Теперь мы должны другие трудности преодолеть, чтобы сделать наш народ счастливым… Ну, друзья мои, — продолжал он, помолчав и поднимаясь из-за стола, — делу — время, потехе — час. Давайте займемся делами…
Приезд Сталина в Велико-Михайловку 6 декабря 1919 года окончательно завершил создание Первой Конной армии.
На состоявшемся митинге Сталин по просьбе бойцов был избран почетным конармейцем, и имя его было занесено в списки 1-го эскадрона 19-го полка старейшей в Конной армии 4-й дивизии.
В тот же день Сталин собрал на квартире Буденного, где он остановился, объединенное заседание Реввоенсовета Южного фронта и Конной армии и выступил на этом заседании с докладом о международном положении. Потом, заслушав сообщения о состоянии частей (на заседание, были приглашены начдивы, политкомы и начштадивы), он ознакомил собравшихся с обстановкой на фронте.