На уровне своего неиспорченного сознания, я чувствовала, что делаю что-то не так. За прошедшую неделю Антон был бесконечно терпелив и внимателен по отношению ко мне. Он дарил мне охапками цветы, водил в рестораны и театры, старался максимально быть рядом. Он был настолько обаятелен, настолько сексуально привлекателен, что я влюбилась в него без оглядки.
Каждый его поцелуй - испытание на стойкость. Объятия — истощение нервной системы и обнуления до заводских настроек. Если бы не это загадочное «маринование», которое всплывало в мозгу жирными буквами «ОПАСНО» при любом его прикосновении, то я давно бы уже выкинула белый флаг. Все те тактильные ощущения, которые он вызывал во мне, были сродни кармическому экстазу. Трясущиеся коленки, аритмия, заикание, повышенная потливость, и этот список можно было бы продолжать бесконечно. Про эмоциональную составляющую я вообще молчу. Как не парадоксально это звучало, но уже после первого свидания хотелось забыть о своей дурацкой просьбе сроком в две недели и отдаться на милость своему соблазнителю. Но я держалась. Потому что боялась ошибиться. Ничего не зная об отношениях с противоположным полом, я всецело полагалась на советы Наты и Нины Ивановны.
«Они опытней меня, а значит, мудрее», - твердила себе упрямо и продолжала «мариновать» Антона. «Мариновать» - слово-то какое дурацкое!
И вот время уже двадцать три тридцать, а я никак не могу успокоиться и отпустить ситуацию. Всеми фибрами души осознаю, что его настроение напрямую связано с моим поведением, но не могу понять, что не так. Наконец, не выдержав, практически бегу в комнату Наты, чтобы еще раз все обсудить.
Подруга лежит на своей кровати, копаясь в телефоне, параллельно слушая музыку в наушниках. Подхожу вплотную и нависаю над ней, словно привидение. Ната испуганно вскрикивает, хватается за сердце и возмущенно смотрит на меня.
- Лера, ты с ума сошла? Напугала меня, — вопит она, выдергивая наушники из ушей.
Сажусь к ней на кровать и с надеждой заглядываю в глаза.
- Ната, ты же опытная в таких делах, — начинаю осторожно. — Ну что могло случиться? Почему он так разозлился?
Ната раздраженно вздыхает, поправляет волосы и восклицает:
- Да откуда мне знать. Твой Яров вообще странный какой-то. Притащить девушку домой, убирать за ней рвоту всю ночь, а потом еще ждать, пока она созреет на секс с ним, — она возмущенно фыркает. - Знаешь, не каждый нормальный мужик это выдержит.
- Что? - вскакиваю с кровати как ужаленная. — Ты же сама говорила, что его надо помариновать подольше, чтобы он дозрел, — воплю от возмущения.
- Да, говорила. Но ты, Калерия, сама должна была по обстановке понять, когда пора прекращать и переходить к активным действиям!
- Ушам своим не верю, — у меня от злости даже волосы наэлектризовались. — Каким это образом я должна была понять?
Начинаю бегать по комнате, наконец, понимаю из-за чего разозлился Антон. Ну конечно! Он устал видеть мое вечно настороженное лицо и полную отчужденность. Калерия Калимерис, ты идиотка!
- Ната, я пошла, — кричу подруге и выбегаю в коридор.
- Куда ты собралась, сумасшедшая? — вопит она и выбегает вслед за мной.
Не слушая ее, натягиваю кроссовки на голые ноги, плащ прямо на пижаму, хватаю сумочку с телефоном и выбегаю за дверь. Я должна срочно поговорить с Антоном, пока он не решил больше не связываться со мной никогда! Выбегаю на улицу и начинаю ловить машину. Понимаю, что это жутко опасно, но ждать больше не могу ни одной минуты. А что, если он уже принял решение больше не иметь со мной дел?
Передо мной останавливается такси, и водитель называет совершенно запредельную сумму, за которую соглашается довезти. Не хочу ждать ни минуты, поэтому прыгаю в машину и прошу прибавить газу, хотя просто панически боюсь ездить быстро. Через двадцать минут на всех парах влетаю в подъезд дома Антона и молюсь, чтобы консьерж впустил меня. Молодой человек удивленно таращит на меня глаза, но все-таки пропускает. Видимо, это его привычное состояние, потому что при встрече со мной у него все время глаза навыкате. Решаю, что обдумаю это позже, и несусь к лифтам.
Когда лифт услужливо открывает двери на девятом этаже, моя решимость несколько убавляется. Не знаю, что скажу Антону, и захочет ли он меня еще выслушать, но отступать не собираюсь. Пора, Калерия, принимать собственные взрослые решения и отвечать за них. Хватит, наслушалась всех вокруг, и вот к чему это привело. В двенадцать ночи стоишь под дверью мужчины в пижаме и плаще и пытаешься не струсить.
Гоню все мысли прочь и тихонько нажимаю на дверной звонок. Время течет бесконечно долго прежде, чем я слышу, как открывается входная дверь. Антон стоит в дверном проеме обнаженный по пояс, одетый только в низко сидящие на бедрах домашние штаны. Вот же гадство! Губы начинает покалывать от желания прикоснуться ими к его шести идеальным кубикам пресса, поцеловать. Сжимаю пальцы в кулаки и мужественно отрываю взгляд от совершенного тела. Какой там Давид?! Ха! Аполлон, не меньше! И почему он вообще, так возмутительно возбуждающе одет? Приходится напомнить себе, что на улице ночь и он у себя дома, поэтому отвожу взгляд от очумительно-сексуального прокачанного тела, мысленно вытираю слюни и дрожащим голосом интересуюсь:
- Можно войти?
Антон удивленно хмурит брови, но делает шаг назад, пропуская меня.
- Прости, что так поздно и без предупреждения, но я хотела с тобой поговорить.
Антон часто приглашал меня к себе, но я с упорством дикого ишака отвергала все его намеки и приглашения. А сейчас, мы стоим в прихожей и почему-то не проходим дальше. Он больше не приглашает меня войти, а лишь преграждает своей мощной фигурой обзор квартиры.
- Ты занят? - тревожные молоточки начинают отбивать ритм в моем мозгу и наводят на всякие неприятные мысли.
Антон тяжело вздыхает и наконец произносит:
- Да, я был занят, Калерия. Ты что-то хотела? - напоминает он.
- Да, — встряхиваю головой, отгоняя дурные предчувствия. - Хотела кое-что обсудить.
- Слушаю тебя, — нетерпеливо цедит Антон, словно желая поскорей от меня избавиться.
Почему он не приглашает меня войти? Почему такой холодный и отчужденный? Чем он может быть занят в двенадцать ночи? В моем мозгу вихрем проносятся неприятные мысли. Поднимаю голову и внимательно смотрю в его глаза.
- Чем ты занят? - вместо обсуждения, зачем я все таки пришла, задаю свой вопрос.
Антон смотрит на меня в упор, не моргая и, наконец, рвано выдохнув, отводит глаза в сторону. Что?! Нееееет! Он не мог! Не так же!
Обхожу его и прямо в обуви шагаю по квартире. Исследовав огромную гостиную, поворачиваю в сторону спальни.
- Лера, что ты делаешь? - строго спрашивает он. — Что-то потеряла?
Вместо ответа открываю дверь спальни и смотрю на расправленную кровать. Белье на ней сбито, но других признаков, что кто-то еще находится в квартире, я не вижу.
Поворачиваюсь к Антону и срывающимся голосом спрашиваю:
- Ты здесь один?
- Конечно, один, — возмущенно басит он. — Кого ты тут еще хотела найти?
У меня от облегчения даже слезы на глаза наворачиваются.
- Не знаю. Мне показалось, что ты не рад моему приходу.
Антон возмущенно фыркает и с сарказмом произносит:
- Может быть, я и не рад. Зачем ты пришла, Лера? Хочешь еще поторговаться? Сколько на этот раз? Год?!
Он раздраженно разворачивается и уходит на кухню. До меня только сейчас доходит, как я обидела этого гордого мужчину своими торгами. Мало того, что попросила время на раздумья нелепые, так еще это обсудила с его секретаршей и с Натой, прося их совета. Ну что, наслушалась?
Скидываю кроссовки и сумку в прихожей и топаю босиком вслед за Антоном, на его ультрасовременную кухню. Он стоит, отвернувшись к панорамному окну, и пьет воду из стакана, совершенно не обращая на меня внимание. Подхожу к нему почти вплотную и осторожно кладу ладошку на спину, тихонько касаясь горячей кожи. Антон как ужаленный подпрыгивает на месте и возмущенно смотрит на меня. Сердце тревожно замирает, когда он цедит сквозь зубы: