Усмехнулся Вяйнемейнен.
— Может, еще что-нибудь припомнишь? — спрашивает. — Или уже всю свою глупость показал?
— Нет, кое-что еще помню, — говорит Йоукахайнен хвастливо:
Не стерпел тут старый, мудрый Вяйнемейнен. Грознее грома загремел его голос:
— Замолчи, жалкий хвастун! Видно, последний рассудок ты потерял, несчастный!
А Йоукахайнен ему в ответ:
— Коли я потерял рассудок, так мой меч поможет мне вернуть его. Чем скалить зубы, выходи-ка, старый Вяйнемейнен, помериться со мной мечами!
— Нет, — говорит Вяйнемейнен, — с таким жалким лгуном, как ты, не буду я мериться мечами.
От гнева весь задрожал Йоукахайнен. Рот у него перекосился, косматая голова затряслась.
— Боишься меч вынуть? — закричал Йоукахайнен. — Ну так все равно от меня не уйдешь!
Но не дал ему кончить Вяйнемейнен.
— Довольно я тебя слушал, — говорит он Йоукахайнену. — Теперь, ты слушай меня!
И вот запел вещий песнопевец:
И моря забурлили, зашатались высокие горы, дрогнула земля.
Поет Вяйнемейнен — и все свершается по его слову. Позолоченные сани Йоукахайнена превратились в прибрежный тальник, резвый конь стал каменной скалой, пестрые рукавицы — болотными кувшинками.
Была у Йоукахайнена шапка — и нет ее, а вместо шапки черная туча повисла над землей. Вот и кафтан Йоукахайнена поплыл в вышине легким облаком. И блестящий пояс его рассыпался в небе яркими звездами.
Поет Вяйнемейнен — и меч глупого Йоукахайнена молнией вырвался из ножен. Раскрашенный лук его разноцветной радугой перекинулся над морем. Острые стрелы разлетелись во все стороны ястребами.
Поет Вяйнемейнен — и каждое слово вещего песнопевца камнем ложится на плечи безрассудного Йоукахайнена. Уже по колено провалился он в болото, по пояс увяз в трясине…
Страх охватил Йоукахайнена.
— О мудрый, добрый Вяйнемейнен! — взмолился он. — Что тебе в моей гибели? Пощади меня, и я дам тебе за это богатый выкуп!
— Что же ты дашь мне, если я сниму с тебя заклятья, если возьму назад колдовские слова? — спрашивает Вяйнемейнен.
— Есть у меня два славных лука, — говорит Йоукахайнен, — один бьет верно, другой целит метко. Бери себе любой!
Покачал головой Вяйнемейнен.
— Глупый ты, глупый! На что мне твои два лука? У меня дома их столько, что на стенах места для них не осталось, гвоздей не хватает, чтобы вешать их. И уж таких луков, как у меня, ни у кого нет: прикажу — сами в лес полетят, сами зверя мне настреляют.
И снова запел старый, мудрый Вяйнемейнен.
А глупый Йоукахайнен еще глубже ушел в зыбкую топь.
— О мудрый Вяйнемейнен, — снова просит он, — не губи меня! Есть у меня два легких челнока — один на воде не тонет, другой ко дну не идет. Возьми себе любой, выбирай какой понравится.
— Не нужны мне твои челноки, — отвечает ему Вяйнемейнен. — У меня их столько, что на берегу для них места не найти. И уж челноков лучше моих нигде во всем свете нет: одни по ветру идут — ветер обгоняют, другие против ветра бегут — птиц позади оставляют.
Опять запел Вяйнемейнен — и по самую шею провалился в болото Йоукахайнен.
Чуть не плачет жалкий хвастун.
— Ну, хочешь, — говорит он, — дам тебе шапку серебра, лисью шкуру золота? Об одном только прошу — сними заклятья, отведи колдовские слова!
— Нет, не нужно мне твоего серебра, — говорит Вяйнемейнен, — и золота твоего мне не нужно. Сколько у солнца золотых лучей — столько и у меня золота. Пока серебристый месяц сияет над землей — и у меня не переведется серебро.
И запел снова.
Вот уже до самого подбородка затянула Йоукахайнена трясина.
— Пощади меня, мудрый Вяйнемейнен! — снова взмолился он. — Избавь от несчастья, спаси от злой гибели, и я отдам тебе весь хлеб с моих полей.