Удрученный тяжкой болью, заложил Вяйнемёйнен поспешно в сани гнедого жеребца, сам с трудом в них поднялся и поехал искать помощи — знатока заклятий о железе.
Бодро побежал конь, и вскоре подъехал старец к распутью: в три стороны расходилась дорога — Вяйнемёйнен свернул на нижнюю. Недалеко он проехал, как увидел избушку. Остановил бедный певец коня у порога и спросил малыша, что играл у печи с деревянной куклой:
— Нет ли кого в этом доме, кто лечил бы раны, нанесенные железом?
— Нет здесь такого, — ответил малыш. — Поищи в другом месте.
Ударил Вяйнемёйнен коня кнутом и вновь направился к распутью. Свернув там на среднюю дорогу, вскоре подъехал он к избушке, где в окно разглядел на печи древнюю старуху.
— Не найдется ли здесь кого-нибудь, — спросил Вяйнемёйнен, — кто унял бы кровь из раны, полученной от железа?
Нет тут такого, кто знал бы происхождение крови, — стуча тремя зубами, ответила старуха. — Поезжай к другому дому.
Опять вернулся Вяйнемёйнен к развилке дорог и на этот раз повернул коня на верхний путь. В конце той дорога нашел песнопевец кузню и ветхий домишко, где грелся на печи седобородый старик. Спросил его богатырь:
— Не знаешь ли ты, как лечить следы железа и запирать кровь в ранах? И ответил старик:
— Что там кровь — и не то еще могут вещие речи. Есть слова, от которых стихают водопады и смиряются бурные реки.
Услышав это, встал Вяйнемёйнен с саней и, обагряя землю кровью, вошел в жилище старика.
9. Старик останавливает кровь в ране Вяйнемёйнена
Велел старый хозяин своему малолетнему сыну собрать благородную кровь Вяйнемёйнена в серебряную чашу, но так она хлестала из глубокой раны, что заполнила и чашу, и семь лодок, и восемь глубоких бочек, а конца потоку все нет,
— Видно, ты из великих героев, — сказал Вяйнемёйнену седобородый старик, — другой бы давно уже лежал мертвым. Чтобы совладать мне с этой раной, должен я знать природу виновного — поведай, если знаешь, тайну рождения железа, и тогда затворю тебе кровь.
— Знаю я и о рождении железа, и о начале стали, — ответил вещий песнопевец. — Слушай же — вот как стоят по старшинству стихии: воздух — древнее всех на свете, следом по силе — вода, за ней — огонь, а младший брат огня — железо.
И рассказал Вяйнемёйнен, как Укко, творец верховный, отделил от неба воду, разграничил воду с сушей, высек первую молнию и спустил ее с неба — и только железо еще не явилось в мире. Видя это, протянул Укко однажды руки и потер их о левое колено, после того вышли из его ладоней три девы — три матери железа и голубой стали. Пошли девы по облакам, и были их груди полны, и тяжелы сосцы. Текло молоко из тугих грудей, орошая земли, болота и дремлющие воды, — черным было молоко у старшей девы, белым — у средней, и красное молоко стекало с сосцов той, что была всех моложе. Из черных капель вышло мягкое железо, куда упали белые — там родилась упругая сталь, а из красного молока явился хрупкий крушец.
Пришло время, и захотело железо повидаться со старшим братом — сойтись накоротке с огнем. Только подступило оно ближе, как вырос огонь и страшно разбушевался — погнался в ярости за меньшим братом, норовя пожрать его ужасной пастью. Спасаясь от гибели, помчалось железо прочь и нашло себе убежище в зыбких топях — в болоте под водою, меж гнилыми пнями и корнями берез скрывалось оно до срока от диких объятий брата, но все равно пришлось ему увидеть жилище пламени, чтобы превратиться там в мечи и копья.
Пробегал по болоту волк, и выходил из леса медведь колыхать трясину — там, где ступал волк, поднялось железо, там, где медведь топтал лапой, проросла голубая сталь.
В то время родился Ильмаринен. Появился он на свет на выжженной подсеке, в куче углей, на угольной поляне, и от рождения в одной руке держал он молот, а в другой сжимал кузнечные клещи. Ночью Ильмаринен родился, а днем уже пошел строить кузницу. Искал он подходящее место для дела, где удобно ему будет поставить мехи, и увидел сырую землю, всю покрытую мелкими кочками. То было болото, на котором разглядел он в следах волка железо, а в следах медведя — синюю сталь; там и поставил Ильмаринен свое горнило, там разместил мехи.