— У меня нет, — пожала плечами Арина. — А чё, и у вас нет?
— У нас нет! — наставительно ответила бабка. — Ты что, не знаешь, как в больницу ложатся? Со своим приходят!
— Меня на скорой ваще-то привезли! — недоброжелательно ответила Арина, и покосилась на бабку. — Без сознания!
— Ох, поседею я скоро с вами! — покачала головой, и так седая бабка, ставя на раздачу пластиковый разнос. — Ну держи. Что с тобой делать…
Арина с подозрением посмотрела на содержимое разноса. В металлической четырёхугольной чашке лапша в молоке и кусок хлеба с маслом. В металлической кружке нечто, напоминающее чай. Усевшись за стол, Арина осторожно попробовала еду. Лапша, сваренная в молоке. Круто!!! Она похожа на молочный рамён в том дорогущем корейском кафе у Смоленской, где они как-то зависали с фигуристкой Смеловой и делали фотки в сторис, набравшие по миллиону лайков. Как там его, этот рамён… Чинга… Чунга… Фиг знает. В нём, правда, было не обычное, а кокосовое молоко, а ещё икра тунца и карри.
Вернувшись из воспоминаний, Арина принялась за еду. Ни соли, ни сахара в больничном блюде особо не ощущалось. А вкус! Вкус положительно хорош! Это надо иметь особое мастерство — сварить без вредных добавок! И с нейтральным миддл вкусом!
— Опять молочная лапша! — проворчал рядом скрипучий стариковский голос. — Кормят одним и тем же говном, как свиней! Сахар воруют домой… Сволочи!
Арина обернулась, и увидела за соседним столом какого-то деда в полосатой больничной куртке и штанах. Он неприязненно попробовал молочный суп, и отложил ложку. Дед посмотрел на неё, и усмехнулся.
— Чё смотришь, внучка? Тут быстро у тебя румянец спадёт!
Странный старикашка. Арине ужин очень понравился. Сахара и соли в еде не было, значит, водно-солевой баланс в организме не нарушится. В чае тоже минимум сахара, только следы. Ну а хлеб с маслом… Пожалуй, что правильней бы его выкинуть… Но Арина забоялась, что ночью её организм опять забунтует, выпрашивая углеводов, поэтому решила всё-таки съесть хлеб, с трудом подавляя желание незаметно бросить под стол.
— А ты куда пошла? — крикнула бабка Арине, когда она направилась к выходу из столовой. — Кто за тебя посуду убирать будет? У нас служанок нет!
— А почему нет? — недоумённо спросила Арина.
— Перестань грубить! — заявила бабка. — Не то врачу пожалуюсь. А он сообщит в школу, и в пионерскую дружину!
Арина недовольно взяла поднос с посудой, и поставила в проём с надписью «Приём грязной посуды». Потом так же шаркая подошвами тапок по линолеуму, вышла из столовой.
На улице стало совсем темно. И делать-то, по сути, совсем нечего. Абсолютно! Как никогда, Арина ощутила одиночество и потерянность в этом сеттинге. Сейчас бы глянуть, что пишут друзья и коллеги в соцсетях, пролайкать новые фотки и поставить стандартные подписи: «Хорошо сидите!», «Молодцы!», «Это вы где?». Или посмотреть какой-нибудь брендовый модный фильм, который все хвалят. Почитать популярную сетевую книгу. Боже! Да много занятий можно найти! А сейчас… Остаётся только пойти пошататься по больнице, посмотреть, что там и как.
Однако ничего примечательного там не было. Дверь выводила из отделения на лестницу, края ступеней которой были покрашены жёлтым. Напротив на двери была надпись «Хирургическое отделение», и это значило, что идти туда не стоит. Спустившись по лестнице до первого этажа, Арина наткнулась на пост, где сидела ещё одна медсестра и что-то писала под светом настольной лампы. Рядом с ней большая закрытая дверь с табличкой «Выход». Не успела Арина подойти к двери, как медсестра, услышав шаги, подняла голову.
— Девочка! Ты куда? Посещения уже запрещены. Да и выход, собственно говоря, тоже. Ты откуда? Из какой платы? Какое отделение?
— Да я это… — начала было объяснять Арина, как вдруг входная дверь открылась, зашла ещё одна медсестра, и они стали оживлённо что-то обсуждать, не обращая внимания на Арину. «Надо валить!» — подумала Арина и бочком, бочком поднялась обратно наверх. Ничего интересного и хорошего тут нет. Осталось только читать.
— Отбой в 10 часов! — заявила медсестра в отделении. — В палате нельзя зажигать свет, а дверь должна быть открыта. В коридоре свет горит всю ночь.
— Ясно. Спасибо! — пропищала Арина, и удивилась тонкому высокому голосу. Ну конечно… Ей же сейчас 14! Хоть она и длинная, она ещё почти РЕБЁНОК!!!
Войдя в палату, Арина закрыла дверь. Осталось только проверить, что она может физически. То, что эта Люська или как там её, тоже фигуристка, уже понятно. Но чё она валится-то, как мешок? В фигурном катании первым делом учат не кататься, а правильно падать. И обычно падения получаются на пятую точку, если прыжки правильно поставлены с самого начала. Падения лицом или плашмя, во весь рост, а тем паче затылком, как получилось сейчас с этой Люськой, Арина не помнила ни у одного из фигуристов, даже юниорского уровня.