— Ариша, пожалуйста, в который раз прошу, и даже настоятельно требую, на разминке не делай лутц. Сделаешь в прокате. Не рискуй.
— Да… Я поняла… — согласилась Арина, избегая смотреть в глаза тренеру, потому что и он, и она знали, что слова сейчас не играют никакой роли. В Стольниковой взыграл чёртов дух противоречия, который всё равно сделает всё по-своему…
Арина отвалила от бортика, и начала стремительный разгон вдоль длинного борта.
— Куда ты попёрла, засранка??? Арина! — Бронгауз с досадой плюнул на пол, хлопнул ладонью по бортику и чуть присел, закрыв глаза и схватившись обеими руками за борта. Громкий щелчок зубца по льду и звук падения тела. Падения! Она не выехала с прыжка! Зал ахнул. Бронгауз открыл глаза и увидел, что Стольникова лежит на льду. Сделала одну попытку подняться, не смогла. Вторую — тоже не смогла. На третьей всё-таки встала и покатила к бортику, держась за бедро.
До конца разминки ещё пять с половиной минут. Время есть. Бронгауз включил секундомер на золотом «Ролексе».
Гришкин, дюжий бородатый мужик в спортивных штанах и спортивной куртке сборника, у калитки подхватил Арину на руки и потащил в медицинский пункт. За ним побежали Фицкин и Бронгауз. Громадная арена проводила Стольникову аплодисментами. Однако девочке было совсем невесело. Боль в бедре усиливалась с каждой секундой.
Бронгауз забежал вперёд, пинком открыл дверь медицинского пункта и Гришкин положил Стольникову на кушетку, тут же отправившись разгонять тайваньских, китайских, корейских и японских журналистов, так и намеревавшихся заглянуть в медпункт с фото- и видеокамерами. Обязанности Гришкина были намного шире, чем могло показаться с первого взгляда. Был он капитаном медслужбы ФСБ, мастером спорта по тхеквондо, владел всеми видами оружия, и в целом поставлен государством решать ПРОБЛЕМЫ сборной за рубежом.
Фицкин поставил чемодан рядом с кушеткой, и принялся осматривать травму, осторожно ощупывая бедро.
— Тут болит? А тут? Нога двигается? Подними вверх. Теперь согни. Быстрей согнии разогни.
— Да… Двигается… — жалобно пропищала Арина, от жалости с себе и пытаясь разжалобить Бронгауза, пустившая слезу. Боль была. Но ходить вроде бы можно. Нога двигается.
— У ней ушиб медиальной группы мышц! — заявил Фицкин и нагнулся, чтобы открыть свой объёмный чемодан.
— Кататься может? — с надеждой спросил Бронгауз. — Отступать некуда. Не сниматься же с произвольной.
— А ты сам как думаешь? — недовольно ответил Фицкин. — Только на препаратах. Спроси у неё сам, сможет ли…
— Там местная скорая помощь ломится сюда! — заявил Гришкин, стоявший с той стороны двери и на миг открывший её. — Лёха, чё им сказать? Нужна их помощь?
— Скажи нет! — крикнул по-английски Фицкин. — Сами справимся.
Гришкин закрыл дверь и было слышно как на чистейшем английском повторил слова Фицкина. Действительно, специалист широкого профиля…
— Аря, снимай колготки! — приказал Фицкин. — Живее! Четыре минуты осталось!
Арина перестала плакать и до колен стянула колготки. На правом бедре набухал громадный синяк. Пока ещё красный. Кровь только начала проникать через лопнувшие капилляры. Фицкин рывком бросил на кушетку пачку одноразовых шприцов, и рядом с ними несколько упаковок с ампулами. Зубами откусил кончик с одной, вытащил шприц, но его остановил Бронгауз, с подозрением посмотревший на коробку с жёлтой полосой.
— Стоп! Лёха! Ты что ей колоть хочешь?
— Дексаметазон, стероидный обезбол, а что? — неуверенно ответил Фицкин. — Сейчас тройную дозу вколем, и побежит как новенькая.
— Выбрось эту хрень! — с негодованием сказал Бронгауз. — Она с прошлого года запрещена вадовцами. Ты вообще мониторишь список разрешённого? Другое есть что?
— Цертакаин и димексид. Ещё пластыри с димексидом, — Фицкин бросил на кушетку ещё пару коробок и пакет с большими пластырями.
— Коли по две дозы каждого, — велел Бронгауз. — Сверху пластырь. Живо! Время!
Но Фицкин время не терял. Откусил кончики четырёх ампул зубами и ввёл лекарство в шприцы. Быстро поставил четыре укола в повреждённую область, просто бросая использованные шприцы и ампулы на пол. Бронгауз в это время распаковал пластыри и, только Фицкин перестал ставить уколы, налепил пластыри на повреждённое место. Арина всё это время повизгивала от боли, причиняемой шприцами, но вскоре, за секунды, боль утихла.
— Надевай колготки! Пошли! Минута! — крикнул Бронгауз и потащил спотыкающуюся Арину за собой, держа за руку и уворачиваясь от вспышек фотокамер. — Не хнычь! Живее! Так надо!