— Ну ладно, я тебе расскажу. Мы, поселенцы, думаем, что роботы, которые оберегают людей от всяких неприятностей, от всякого риска, которые делают за них всю работу и ломают связь между усилиями и результатом, — эти роботы лишают колонистов воли к жизни! А ты как думаешь? Как по-твоему, правда это или нет?
«Колонисты»? Еще одно незнакомое понятие. Вероятно, это какая-то другая группа людей. Наверное, те, кого он встречал в городе, или еще кто-то? «Опасное занятие — говорить о том, чего ты совершенно не знаешь», — подумал Калибан за мгновение до того, как ответить на вопрос Рэйбона.
— Я не знаю. Того, что я видел и знаю, недостаточно для ответа на ваш вопрос.
Рэйбон рассмеялся. Он так хохотал, что даже схватился за живот и сложился пополам. Его приятели тоже веселились вовсю. «В чем я ошибся? Что не так с этими людьми?» — думал Калибан. Наконец блок памяти подсказал: они пьяны! Да, в самом деле — мозг этих людей одурманен алкоголем или каким-то подобным веществом. Блок памяти сообщил, что состояние опьянения доставляет людям удовольствие, хотя Калибан не совсем понимал, в чем это удовольствие выражается. Как может быть приятной неспособность ясно мыслить?
— Так вот, Калибан, — снова обратился к нему Рэйбон. — Мы считаем, что роботы самим своим существованием причиняют человеку вред! — Рэйбон повернулся к своим приятелям и сказал: — Глядите! Так у меня на прошлой неделе перегорели три рабочих робота. Посмотрим, на что способна находка Санти! — Потом он снова повернулся к Калибану и приказным тоном заявил: — Слушай меня, ты, Калибан! Роботы причиняют людям вред одним своим существованием! Ты вредишь людям уже тем, что существуешь! Прямо сейчас ты убиваешь всех колонистов!
Рзйбон наклонился к Калибану и выжидающе уставился ему в лицо. Калибан растерянно переводил взгляд с него на остальных и не знал, что сказать. Судя по поведению этого человека, от Калибана ожидали какой-то реакции — всплеска эмоций или истеричных выходок. Но Калибан не понимал, чего же, собственно, от него ждут? Он не мог сделать вид, что ведет себя как нормальный робот, потому что даже не представлял, что нормальный робот стал бы делать в такой ситуации. Поэтому Калибан спокойно сказал:
— Я никому еще не причинил вреда. Я не сделал ничего дурного.
Рэйбон несказанно удивился, и Калибан понял, что допустил грубую ошибку, хотя по-прежнему не знал, что же не так.
— Да какая разница, робот! — Рэйбон старался не растерять своей командирской уверенности. — Согласно Трем Законам, мало не причинять вреда! Ты не должен своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред!
Эти слова для Калибана совершенно ничего не значили, но от него явно ожидали каких-то ответных действий. Он не знал, как быть. Поэтому молчал и не двигался с места. В этой комнате его подстерегала опасность, и можно было по незнанию навлечь на себя беду.
Рэйбон снова рассмеялся и повернулся к приятелям.
— Во! Поняли? Сразу застыл, как статуя! А те, кто поумнее, начинают спорить, дескать, теория — это одно, а факты — совсем другое дело!
Тут Рэйбон опять заговорил с роботом, и его слащавенький голос даже неискушенному Калибану показался фальшивой, неудачной попыткой изобразить лесть:
— Молодец, робот! Ты очень, очень хороший робот. Я хочу помочь тебе. Есть кое-что, что ты можешь сделать, чтобы не причинять больше людям вреда!
С чего этот Рэйбон взял, что причинять или не причинять людям вред — так уж для него важно? Калибан, уверенный в своей правоте, посмотрел Рэйбону в глаза и спросил:
— Что нужно сделать?
Мутноглазый Рэйбон снова засмеялся.
— Ты должен разрушить себя! Так ты не будешь причинять вред и, опять-таки, предотвратишь причинение вреда!
Калибан всерьез забеспокоился:
— Нет. Я не желаю себя разрушать. Я не вижу никакой причины делать это!
Женщина, которую называли Санти, хихикнула.
— Наверное, он не такой бестолковый, как ты подумал, Рэйбон!
— Может, и так. Ну и что? Я давно хотел позабавиться с таким вот крепким орешком.
Кто-то сказал:
— Мне это надоело. Может, разломаем его сами и пойдем домой?
— Ты что?! Рэйбон заставит его самого потрудиться, — отозвался кто-то еще. — Прикольнее, когда они сами раздалбывают себя на куски!
— Я не собираюсь уничтожать себя, что бы вы ни говорили и ни делали! — сказал Калибан. Да они все здесь просто злобные безумцы! Несмотря на смятение и растерянность, Калибан на какое-то мимолетное мгновение задумался о том, как замечательно, что он способен ощущать высшие эмоции. Каким-то образом он знал, что почти всем остальным роботам этого не дано. — Я ухожу отсюда! — сказал робот и повернулся к двери.
— Стоять! — заорал ему в спину Рэйбон, но Калибан пропустил это мимо ушей. Рэйбон подбежал к двери и преградил роботу дорогу. — Я сказал — стоять! Это приказ!
Калибан не собирался больше с ним разговаривать. Он шел прямиком к двери, совершенно не думая о том, что у Рэйбона в руках бластер, а вокруг валяется так много покореженных, оплавленных останков роботов. Стараясь не сделать ни одного угрожающего движения, Калибан прошел последние два метра, отделявшие его от двери. Рэйбон поднял свой бластер, и Калибан увидел в его глазах страх, самый настоящий страх.
— Я человек, и я приказываю тебе остановиться! Стой, а то я пристрелю тебя!
Калибану хватило тысячной доли секунды, чтобы понять, что этот человек все равно выстрелит, что бы он ни сделал. Но подчиниться, сделать так, как хочет Рэйбон, — это все равно что самому себя убить. Пытаться как-то сопротивляться — опасно, но Калибан предпочел риск верной смерти. Он принял решение еще до того, как Рэйбон закончил говорить.