– И что с ними стало потом?
– Ну, это было уже немного позже. Обычно опытный образец уничтожают, а контрольный собирают полностью и пускают в дело. Дайте подумать. Тот опытный образец мы, конечно же, уничтожили. А вот контрольный… – Губер Эншоу задумался. – Вы знаете, а ведь я помню, что с ним случилось потом! Помните, я говорил, что Тоня Велтон разговаривала с контрольным образцом перед опытом? Я тогда, конечно, не знал, что это был контрольный образец – это же был двойной слепой тест. Но потом Тоня сказала как-то, что ей понравился тот робот, с которым она познакомилась. Раньше Тоне никогда не нравились роботы, даже тот, что ей дали в «Лаборатории». И она попросила меня узнать, нельзя ли как-нибудь так устроить, чтобы ей дали этого вместо того, что был у нее раньше. Конечно, если бы робот, который ей понравился, оказался опытной моделью – что ж, тогда ничего нельзя было бы сделать. Но выяснилось, что Ариэль была как раз контрольным образцом и работала теперь в «Лаборатории». Фреда разрешила ей поменять робота, и так Ариэль оказалась у Тони.
Губера, конечно, удивили эти расспросы, но он не придавал им особого значения.
– Очень хорошо. Мы просто хотели проверить кое-какие сведения. То, что вы сообщили, полностью совпадает с нашими данными и многое проясняет.
«И подтверждает, что Йомен Терах говорил правду, по крайней мере в конце разговора», – добавил про себя Альвар. Однако пришло время вернуться к главному вопросу. Губер проронил это «когда я наткнулся на тело» так небрежно, будто был уверен, что Крэш и так уже все знает. Нельзя его разубеждать. Придется подыграть ему немного. Здорово, что Дональд убедил Эншоу, что они всего лишь перепроверяют уже известные сведения. Роботы никогда не лгут и; если их даже заставить, делают это очень неубедительно. Но такие искушенные создания, как Дональд, умеют так повернуть дело, что, говоря правду, могут создать у подозреваемого ложное впечатление.
– Однако давайте теперь обсудим кое-что другое. Вернемся к тому моменту, когда вы обнаружили тело.
Эншоу просто кивнул, ничуть не обеспокоившись, что ненароком проболтался о чем-то важном.
И Крэш продолжил, старательно делая вид, что хочет только убедиться, что ничего не пропустил, и уточнить кое-какие подробности:
– Хорошо. Вы сегодня и так уже очень нам помогли, и, конечно, вы прекрасно понимаете, насколько важно полностью восстановить весь ход событий в ночь преступления, и точно так же, как при двойном слепом тестировании, я не хочу, чтобы мои наводящие вопросы случайно повлияли на ваши ответы и вы, сами того не сознавая, стали рассказывать то, что мне хотелось бы услышать. Понимаете?
– Да, конечно, сэр! Я знаю, сколько ошибок бывает из-за таких неосознанных влияний.
Альвар Крэш порадовался, что так удачно подвернулось нужное сравнение, и подумал, специально ли Дональд подтолкнул его к такому способу допроса? Этот Дональд – чертовски хитрое создание! Как ловко он обвел Эншоу вокруг пальца, незаметно настроил на нужный лад!
– Вот и хорошо. Итак, я хочу, чтобы вы своими словами пересказали, что тогда случилось, вместо того чтобы выуживать из вас всю историю вопрос за вопросом. Может, я и спрошу о чем-либо, если мне будет непонятно, но в целом вы можете рассказать все, как видели и как считаете нужным. А потом, если будет нужно, мы вернемся и обсудим несовпадения с теми сведениями, которые у нас уже есть, – сказал Крэш, про себя думая: «Которых у нас практически нет».
Губер глянул на Крэша, как загнанный зверь, но ничего не сказал. Крэш понял, что придется надавить посильнее. Но не слишком, а то этот Эншоу может наконец что-то заподозрить!
– Рассказав нам правду, вы исправите отчасти тот вред, который уже причинили слишком долгим молчанием, Эншоу! Это молчание – вакуум, который засасывает людей. Всего несколько слов, случайное упоминание о какой-то мелкой подробности, которой вы сами не придаете особого значения, – все это может значительно уменьшить, а то и вовсе снять подозрения с вас и леди Велтон. Вы ведь понимаете, что и вы, и Тоня Велтон подозреваетесь в совершении этого преступления? А когда вы все расскажете, возможно, вас обоих тут же можно будет вычеркнуть из списка подозреваемых! – лгал Альвар не моргнув глазом.
– Правда?! – спросил Губер, отчаянно надеясь, страстно желая поверить шерифу.
– Правда, – снова солгал Крэш, мельком взглянув на Дональда. В присутствии роботов такие словесные игры чрезвычайно опасны. Если потенциал Первого Закона превысит критический уровень, то ничто, даже желание самого Дональда, не сможет его удержать от возражений и все уловки Крэша пойдут прахом.
Дональд знал, что Крэш говорит неправду, раздает обещания, выполнять которые не собирается. Как же совладать с Первым Законом, который запрещает своим бездействием допустить, чтобы человеку причинили вред? Несомненно, Губер Эншоу пострадает, если поверит Крэшу. Но если Дональд сейчас возразит, он повредит тем самым Крэшу и всему полицейскому управлению. Если он сейчас уличит шерифа во лжи, то расследование снова зайдет в тупик и под угрозой окажется само существование всего населения Инферно – потому что преступник, напавший на Фреду Ливинг, уйдет от расплаты и будет по-прежнему угрожать спокойствию и даже жизни людей.
Крэш интуитивно чувствовал, что Дональд сумеет совладать со своим Первым Законом в такой ситуации, и знал, что робот не проговорится. Но все равно он сейчас играл с огнем. Любой неверный шаг, случайное слово – и потенциал Первого Закона пересилит. Крэш иногда думал, что все неприятности колонистов, утрату интереса к жизни и моральных ценностей – все это можно преодолеть, если каким-то образом удастся избавиться от такой зависимости от роботов, если не нужно будет всякий раз оглядываться на то, как отреагируют роботы на то или иное твое действие.
Эншоу потер ладонью подбородок, задумчиво уставившись в пустоту, и наконец сказал:
– Ну что ж, наверное, вы правы! Ни я, ни Тоня не имеем к этому никакого отношения. Это я знаю точно. Собственно, я могу предоставить ей абсолютно надежное алиби, если уж на то пошло. Я могу рассказать, где она была, и тем самым доказать, что Тоня никак не могла совершить это преступление. Но для этого мне придется рассказать о некоторых довольно… э-э-э… интимных подробностях.
– Да, действительно, – согласился Крэш, стараясь ничем не выдать своего изумления.
Губер Эншоу снова сел прямо и привычно переплел пальцы.
– Ничего незаконного или аморального в этом нет – ничего подобного! – Эти слова дались ему с трудом, Губер не поднимал взгляда от крышки стола. – И все равно рассказывать об этом постороннему человеку очень… нелегко. – Он перевел взгляд куда-то на стену за спиной Крэша. – Это был очень тяжелый вечер, ужасно тяжелый! Вы, наверное, знаете, что Тоня и Фреда ругались буквально при каждой встрече. Неважно, по какому поводу, повод всегда находился сам собой. Как именно перевозить роботов в Лимб, о чем говорить на презентации, как вербовать поселенцев и колонистов для работы над проектом… Повод тут не имел никакого значения. На самом деле обеих занимало только одно – кто из них будет всем руководить. Как вы понимаете, в этой ситуации мое положение было весьма нелегким. С одной стороны, я хотел, чтобы Тоня была счастлива. С другой же – я должен был стоять за Фреду, свою благодетельницу и начальницу. И нечего говорить – я ни за что не хотел бы, чтобы она узнала о нас с Тоней!
Но, как бы то ни было, в ту ночь все зашло слишком далеко. Они никогда прежде так не ссорились! Фреда как раз работала над Новым роботом – он был закреплен на испытательном стенде. Она попросила меня еще разок проверить его механические системы. Собственно, это был Калибан, но тогда я и подумать не мог, что с ним будет что-то не так. Теперь мне кажется странным, что Фреда не доверила мне перепроверить функции его сознания, но тогда я просто не обратил на это внимания. Я как раз трудился в своей лаборатории, когда пришли Тоня и Ариэль. Тоня заглянула в дверь и сказала, что собирается пойти в холл потолковать с Фредой. Я знал, что Фреда сейчас как раз работает над описью оборудования для проекта, а от этого у нее всегда портилось настроение. Я предупредил Тоню, что Фреда может быть не в духе, но она все равно туда пошла.