Франци столкнулся со стариком в первый же день. На пару прогуливались они средь уютного журчанья серных источников.
— Есть тут и кое-кто из гадорошцев, — заметил во время одной из таких прогулок дядюшка Деме, которого связывали с Гадорошем родственные узы. — Госпожа Осой с дочерью. — И тотчас же издали почтительно поклонился какой-то улыбчивой толстушке; дама эта в сопровождении дочери-подростка только что вышла из лечебного здания.
Франци охватил панический ужас, как всякий раз, когда на горизонте появлялось очередное гадорошское лицо. Однако он не сумел подавить непроизвольный возглас:
— Аптекарь Осой?.. Разве он женился?..
Дама с дочерью направлялась прямо к ним. Франци всполошенно озирался по сторонам, подыскивая подходящий предлог, чтобы сбежать. Но когда обитательницы Гадороша подошли поближе, он успокоился. Низенькая толстушка была ему совершенно незнакома, и Франци надеялся, что она тоже не знает его. Должно быть, Осой подыскал себе супругу на стороне…
«Представлюсь-ка я ей сам, — вдруг осенило его. — На английский лад… Важно, чтобы она не разобрала моего имени. Надо только опередить дядюшку Деме…»
Но пухленькая дама уже стояла перед ним и вдруг, без всяких церемоний, обратилась к нему просто по имени:
— Францика, неужто вы меня не узнаете?
У Франци душа ушла в пятки. И тут он сразу узнал «незнакомку»: ну, конечно же, Гизи Балог. Узнать ее можно было лишь по глазам и смеху, ибо ничто больше не напоминало прежней стройной, задорной чаровницы. Франци невольно перевел взгляд на стоявшую подле нее барышню. Крупная, белобрысая, флегматичная девица ничуть не походила на свою мать и в молодости. Вылитый папаша.
— У меня совсем взрослая дочь, не правда ли? — с гордостью заметила аптекарша. — Годы-то как бегут, Францика… Вот и я раздалась вширь, — с улыбкой прибавила она. — А с вашей стороны некрасиво совсем позабыть нас. Вы ведь, наверное, и не знали, что я вышла замуж… Сколько раз мы с тетушкой Илкой вас вспоминали!
Франци содрогнулся, как вздернутый на дыбу грешник при виде орудий пытки. Но Гизи невозмутимо продолжала щебетать:
— Тетушка Илка очень расстраивалась, что вы ей ни строчки не написали. А уж как мы все ждали вашего письма! Как потешались над той историей. Ловко вы все подстроили, Францика, никто бы не мог предположить в вас такие способности… Переполоху на весь город наделали… Бедняжка Ирен, конечно, была убита. От такого удара кому хочешь не поздоровится… О нет, вы не подумайте, будто она и в самом деле расхворалась, просто ей пришлось сказаться больной, ведь она от стыда не знала куда деваться, — доверительно проговорила Гизи. — Почему же вы не писали, Францика?
— Я… я думал… мне казалось… — растерянно бормотал Франци.
— Да, несчастной Ирен за глаза крепко доставалось, — продолжила госпожа Осой. — Так ей и надо! Если уж решила во что бы то ни стало выскочить замуж — пеняй на себя, верно я говорю? Не подумайте, будто мне ее не жалко, наоборот, я и тогда ее жалела, да и теперь ей сочувствую. Вы бы тоже ее пожалели, если бы сейчас увидели. Замуж ей уже никогда не выйти, она совсем состарилась, усохла, а ведь помните, какая у нее была дивная фигура! Словом, выглядит старуха старухой. Но будь она хоть какая молодая — это бы ее все равно не спасло: кто бы захотел на ней жениться после такой истории! Да оно и понятно, не правда ли? Теперь она ходит только в церковь: деятельницей церковной общины заделалась, а уж вам-то должно быть известно, что религиозной она сроду не была, над попами вечно насмехалась. Впрочем, она и теперь только насмехается… И вообще по-прежнему говорит о людях гадости. В этом отношении она ничуть не изменилась.
— А как поживает тетушка Илка? — поинтересовался Франци; несколько оправившись от потрясения, он тотчас же вспомнил о требованиях приличия.
— О, тетушка Илка тоже не та, что прежде! С тех пор, как ей пришлось расстаться с розовым садом, от нее одна тень осталась. Вы, наверное, знаете, что она продала свой сад? Какой смысл за него держаться, если розы сбывать некуда! Перевозка в копеечку обходится. Старое русло Дуная стало несудоходным, и сербы больше не ездят в Гадорош. Дядюшка Пишта, тот без розовых плантаций себе жизни не мыслил, ну, а после его смерти они вовсе без надобности сделались. Вы знаете, что Питю, сынок их, тоже умер?
— Нет…
— Он ведь вечно из хворей не вылезал… Конечно, трудно представить себе тетушку Ил-ку в одиночестве и без ее огромного розария. Правда, небольшой сад и посейчас сохранился, и карточные партии по-прежнему устраиваются. Тетушка Илка верна своим привязанностям. Я тоже иногда играю. Вот только Ирен окончательно оторвалась от компании… Но настроение теперь переменилось. То ли дело в былые времена, в особенности летом, когда цвели розы!.. От их аромата можно было задохнуться, помните, Францика? А нынче на месте розария — виноградник; сейчас мода пошла низкорослые сорта высаживать, торгаши-евреи из всего норовят пользу урвать. Конечно, настоящего гадорошского вина с таких виноградников не получишь… И веселья прежнего как не бывало. Не забыли, как тетушка Илка смеялась? Иногда казалось, что курица кудахчет… И где уж тут было удержаться, бывало, волей-неволей и сама с ней расхохочешься. Да, Францика, вот и над вами с Ирен мы так же потешались… Лучшего развлечения и не придумаешь: ночи напролет веселой компанией сидеть в розовой беседке и смеяться, смеяться… Вам должно быть жаль, что вы при этом не присутствовали.