— Бывал, — кивнул Василий.
— Ну вот. Знаешь ведь, что там даже зимы нет, а земля изобильна. Не то, что тут: пять дней в месяц солнышко светит, а в остальные дни только дождь да ветер… Живут там одни чёрные арапы… А нам-то что до них? Главное для нас — волюшка вольная. Больше нам нет места нигде. Не в Сибирь же ворочаться.
— Все ли за это? — спросил Василий Панков.
— Все.
— Все, — раздались голоса с разных сторон.
— Тогда надобно сие дело обговорить, обрядить с толком, не торопясь… Давайте-ка все к столу. А ты, Захарка, погляди там, нет ли кого на воле, да к Мартыну-лавочнику за ромом сбегай, спроворь нам бутылочку.
— А на какие шиши? Да и поздно теперь, — встал молодой посельщик Захарка. — Лавка-то закрыта, поди.
— Знамо дело, закрыта. А ты к Мартыну домой. Скажи — пусть бутылку рому даст.
— А если не даст?
— Тогда скажи, что я сам приду… Даст, не впервой. Пусть на меня запишет.
Захарка убежал за дверь, а посельщики стали усаживаться вокруг стола со стоящим посредине светильником…
…Лавочник Мартын ужинал со своим семейством, когда вдруг в дверь постучали и на пороге появился знакомый парень из посельщиков Захарка.
— Хлеб да соль, — проговорил он, снимая с головы колпак.
— Милости просим, — сказала хозяйка.
— Да я… Это… С тобой, Мартын Иваныч, поговорить надо. Старшой наш Василий меня к тебе послал.
— Знаю, поди, о чём разговор будет, — недовольным голосом сказал лавочник, выходя из-за стола и подходя к Захарке. — Ну и за чем тебя послали?
— А надо, Мартын Иваныч, бутылку рому. Упластались так на сплаве сегодня, что невмоготу. Запиши на старшого Василия. Он так наказывал.
— А ежели у меня тут дома нету, а лавку я отпирать не буду.
— Тогда Василий сам сюда явится. Да ты не жми, Мартын Иваныч. Он тебе заплатит.
Мартын подошёл к большому ларю, покрытому пестрядиной, приподнял крышку и, достав из него большую, тёмного стекла бутылку, протянул её Захарке.
— На, — сказал Мартын, — да передай Василию, что в последний раз в долг даю. Пусть придёт и рассчитается.
— Да ты не бойся, Мартын Иваныч. Мы скоро рассчитаемся… За всё рассчитаемся… Как только срок придёт.
Мартын хотел было что-то сказать, но только рот раскрыл, а Захарка уже и дверью хлопнул. Видно было, что слова посельщицкого Захарки ему не понравились и даже как-то встревожили и насторожили.
— Петька, — позвал он своего сына-подростка, — беги за ним… Они, посельщики, там у себя в казарме, видно, толковище развели. Поди, послушай, о чем они толкуют, да смотри, поосторожнее.
Петька кивнул, выскочил из-за стола и побежал из избы вслед за Захаркой.
В полуземлянке-казарме мужики всё ещё сидели за столом, разговаривали о задуманном ими предприятии и замолчали, когда скрипнула дверь, и в казарму вошёл Захарка.
— Ну что? Спроворил? — спросил его Василий.
— А то как же! Есть! — весело ответил Захарка и поставил бутылку с ромом на стол.
— А ты никого за собой не привёл?
— Не… Никого.
— Посмотри всё же. Мало ли что.
Захарка вновь отворил дверь и быстро оглядел темный заулок. Но не увидел, затаившегося там сына лавочника Петьку.
— Говорю, что никого, — вымолвил Захарка, подходя к столу. — Да и кому быть-то? Все уже по домам сидят, а у нас тут что — мёдом намазано? Скажите лучше, что вы урядили, пока я ходил?
— А то и урядили, — сказал Василий, — что всех господ наших порешить, а самим на судно, и поминай нас, как звали. Доберёмся до теплых краёв, тогда там судить да рядить будем.
— А тут как? Завтра же и дело начнём? — спросил возбуждённый Захарка.
— Экой ты быстрый какой, — усмехнулся Василий. — Такое дело скоро не делается. Готовиться будем. У тебя вот среди туземцев знакомые есть?
— Как нет-то? Есть. Из тех, кто торговать с того берега приплывают. Недавно один был. Мне девку привозил за пачку табаку. А чо?
— Да ходит слух, что туземцы собираются на нашу крепость напасть. Вот и договориться бы с ними, да воспользоваться этой заварушкой…
…Дальше Петька, стоявший за дверью, слушать не стал и, тихо отойдя от казармы, бросился бегом к своему дому, а, прибежав к отцу, от волнения и страха еле начал говорить.
— Ну что там стряслось? — поторопил сына Мартын.
— Так посельщики бунт замышляют!
— Бунт?! Что говорят? Сказывай скорее!
— Говорят, что всех господ порешат.