Калифорнийская трилогия

Чернота на востоке уже голубела, когда передо мной встали крутые склоны острова Каталина. Черные холмы и серый хребет за ними сверкали красными, белыми, желтыми и голубыми огнями. Я обогнул южный выступ острова, намереваясь высадиться в какой-нибудь подходящей бухте и дойти до Аззалона пешком. Однако западный берег острова оказался обрывистым, совсем без бухт, не то что побережье возле Сан-Диего. Было то время суток, когда видно все, кроме цвета. В этой утренней серости я шел вдоль берега (здесь за обрывами ветра почти не было), когда, к моему изумлению, на мачте, которую я прежде не заметил, поднялся парус. Я повернул было к морю, но суденышко впереди сменило галс и двинулось мне наперерез. Я размышлял, не свернуть ли к берегу, а там будь что будет, когда заметил, что лодкой управляет темноволосая девушка, а рядом с ней никого нет. Она, не спуская с меняглаз, подвела свое суденышко к моему.

– Кто вы? – спросила она.

– Рыбак из Авалона. Она мотнула головой.

– Кто вы?

Я секунду колебался, потом избрал смелый путь и крикнул:

– Я с материка, хочу увидеть Авалон и мир!

Она жестом велела мне спустить парус, я подчинился, и наши лодки сблизились. Кожа у девушки была белая, но черты лица – восточные. Я спросил, есть ли поблизости подходящие для высадки бухты. Она ответила, что есть, но все они патрулируются, и, если не предъявить документов, отправишься в тюрьму.

Таких затруднений я не предвидел и в растерянности смотрел, как плещет между нашими лодками вода. Потом спросил девушку:

– Ты мне поможешь?

– Да, – отвечала она, – а мой отец достанет тебе документы. Перелезай в мою лодку, а твою бросим.

Я прихватил мешоки неохотно перелез через борт. Отцовская лодка, пустая, качалась на волнах. Прежде чем мы от нее отплыли, я поднял со дна девушкиной лодки топорик, перегнулся через борт и пробил днище своей. Глядя, как она тонет, я украдкой смахнул слезу.

Когда мы обогнули южный мыс и стали приближаться к Авалону, девушка – ее звали Хадака – велела мне спрятаться под рыбой. Она ловила всю ночь, так что общество мне досталось не из приятных – угри, кальмары, скаты, морские ерши, осьминоги – все вперемешку. Однако я сделал,как она велела, и лежал, задыхаясь, неподвижный, будто снулая рыба, покуда у входа в Авалонскую бухту девушка говорила с патрулем. В Авалон я прибыл с осьминогом на лице.

Едва только Хадака причалила лодку, я вскочил и стал помогать.

– Брось рыбу, – сказала она мне, когда мы прикрыли улов брезентом. – Быстрее ко мне домой.

Мы прошли по крутым улочкам мимо только что открывшегося рынка. Я казался себе ужасно подозрительным типом, хотя бы из-за вони, но никто не обращал на нас внимания. Уже за городом, в холмах, мы скользнули в ворота и оказались в маленьком саду. Здесь жила семья Хадаки. На востоке солнце взломало половицы Американского континента и засияло над нами. Я оставил родину позади и впервые в жизни стоял на чужой земле.