— Да! К настоящему времени испаноязычное население Калифорнии сильно сократилось. Осталось в основном на крупных ранчо… — подтвердил Дэвид. — Можно, я добавлю еще?
Получив согласие, продолжил ту же тему, но с другой окраской:
— Только что сказано, что в 1833 году Мексиканский Конгресс освободил местных индейцев из-под контроля власти миссионеров и конфисковал церковные земли в пользу колонистов Калифорнии. Огромные ранчо, основанные миссионерами, перешли во владение местных. Вместе с огромными, опять же, стадами коров и овец, взращенных под руководством монахов-францисканцев. Сейчас в Калифорнии нет спокойствия. Много стычек, часто кровавых. И против действий мексиканских властей, и между владельцами ранчо за земли. Именно поэтому будет верным решение — не разойтись по прибытию к заливу Монтерей, а найти место и поселиться одной группой, закаленной в боях с индейцами и не только… Прошу прощения, что прервал, отец Салливан…
На этом не остановились. Эту тему тут же горячо поддержал отец Уильям:
— Позвольте, я продолжу о том, что касается настоящего положения дел в Калифорнии, чтобы вы еще лучше понимали, что там сейчас происходит. В 1836 году группа переселенцев под руководством одного смелого человека, Айзека Грэхэма, помогла Хуану Батисте Альварадо свергнуть временного губернатора Николаса Гутьерреса. А совсем недавно, в 1840 году, Грэхэм был обвинён в попытке устроить революцию, подобную Техасской, после чего начались аресты переселенцев, и Грэхема в первую очередь. Это привело к вмешательству Великобритании и США, и мексиканские власти были вынуждены отпустить Грэхэма…
— Но это было вступление, а теперь перейдем к дням сегодняшним…
Отец Уильям прервался и тихонько попросил еще чаю, передав кружку миссис Амалии, которая восседала у парящего из-под крышки чайника. Чувствуя момент, никто не прервал падре, ожидая что он еще скажет.
— В прошлом году правительство США провозгласило доктрину «Явного предначертания». Это встревожило мексиканские власти, и в январе этого года в Верхнюю Калифорнию отправлен бригадный генерал Мануэль Мичельторена, и с ним около трехсот солдат. Узнав об этом, до прибытия генерала в форт Монтерей командующий американской Тихоокеанской эскадрой Томас Джоунс вошел в залив и потребовал капитуляции форта. Командующий посчитал, что началась война с Мексикой, но в том же месяце узнал потом, что это не так. Перед силой эскадры губернатор Альварадо сдал форт и удалился на ранчо Эль-Алисаль. Когда все прояснилось, Альварадо отказался возвращаться в форт, и предложил, чтобы адмирал Джоунс вёл дела с Мичельтореной.
— Что там делается сейчас, мы с вами не знаем. Мы вышли в путь в апреле. Может, и обошлось пока без большой крови…
С последними словами падре взрослые у костров еще больше притихли, переваривая сказанное. Детвора давно отключилась от сложных для них взрослых разговоров и возилась со щенками в стороне.
Отец Уильям как видно сказал все, что хотел, потому как переключился на блюдо с лепешками из кукурузной муки. А пастор Салливан обратился к Айвену:
— Ты ничего не хочешь сказать нам, юноша? — и посмотрел при этом строго. Отец Уильям вряд ли что понял, но тут же поддержал товарища:
— Может, хочешь облегчить свою душу, сын мой?
Тут Айвен начал быстро перебирать в памяти прошедшие дни и не нашел ничего такого, требующего покаяния.
— У нас нет исповеди, падре! — счел нужным заявить парень и замолк, ожидая, что ответят.
Общество у костров разбилось на группы и переключилось на обсуждение событий в Калифорнии. Только Ханна, что сидела рядом, внимательно вслушивалась в то, что говорят святые отцы, а Дарина сидела тихо рядом и делала вид, что это ее не касается. Наставники же тихо переговаривались между собой, а сейчас пропали оба, оставив Морриган в одиночестве.
— Это верно, — неожиданно поддержал юношу отец Уильям. — Но все равно, мы настаиваем на том, чтобы поговорить с тобой. О делах наших грешных, — тут он посмотрел на Салливана. Увидев понимание, продолжил:
— Пойдем с нами, юноша, удалимся немного от лагеря и поговорим втроем…
Возражать и препираться было бы глупо, и Айвен, мягко отстранившись от Дарины, которая пригрелась у плеча, легко встал на ноги.
Отошли в темноту за линию фургонов, причем святые отцы взяли с собой одну войлочную подстилку на двоих. Рыжий Лис было дернулся идти следом, но юноша строгим голосом приказал ему остаться. Ходить в горной местности ночью — безнадежное дело, поэтому отошли недалеко. К тому самому большому камню, на котором его наставники недавно смотрели в сторону океана.